Ровный строй сотрудников Росгвардии, а перед ним – кучка людей с несколько даже растерянными лицами: хорошо, ну вот пришли, а дальше-то что? Вперёд выскакивает девица, подбегает к военным, наскакивает на них, как бойцовый петух (или бойцовая курица?), подзадоривая и заводя других. В какой-то момент гвардейцам это надоедает, один из них на манер галантного кавалера подхватывает девицу под руку и ведёт к автобусу с решётками. Девица оглядывается, замечает следующую за ними телекамеру и неожиданно – брык навзничь и принимается колотить ногами-руками по асфальту. На помощь бойцу приходит его напарник, вдвоём они пытаются поднять это орущее существо и…

…и этот момент – часа не проходит – разлетается по интернету: перекошенное в крике лицо и тянущиеся к нему четыре руки. Конечно же, картинка была выложена и самой «героиней», да ещё вот с такой припиской: «Видите кровь на моей майке? Но это не моя кровь, а женщины, которой разбили голову».

Да, телеканал «Дождь», единственный, который вёл трансляцию происходящего 27 июля с начала до конца, показал и этот эпизод. Правда, само «разбитие головы» случилось где-то за кадром, а женщина возникла перед толпой сразу со следами крови на лице. Перевязку ей делали не как-нибудь в сторонке, а здесь же, перед камерами, после чего испачканными кровью оказались с десяток собравшихся.

И всё! Больше ничего «кровавого» ни фотографам, ни операторам запечатлеть не удалось. Хотя была ещё расцарапанная девчоночья коленка. Крупным планом. Два раза. И второй раз – надо же! – в кадр попала часть колеса от самоката. Сейчас модно на них ездить. И почему-то без наколенников.

Да, конечно, я смотрел всю трансляцию глазами телевизионщика. Но, сдаётся мне, тут и не надо быть профессионалом, чтобы понять, как из ничего делается чего.

Вот снова Брюсов переулок. «Бойцовую курицу» увели, точнее, унесли, опять вроде бы наступила пауза. Показывать особенно нечего, и оператор, дабы создать «движуху», беспрерывно перебрасывает камеру от одного корреспондента к другому, благо здесь их двое. И тут человек пять-шесть… садятся прямо на мостовую. «Смотрите, смотрите, – кричит первый корреспондент, – протестующие сидят!» – «И теперь уже никто не сдвинет их с места!» – подхватывает другой. Но… как-то сиднем сидеть на асфальте не очень-то удобно: кругом плевки да окурки, откинуться некуда, ноги затекают – словом, картинка получается несколько глуповатой. Так что минут через десять, когда режиссёр снова включает Брюсов, все стоят себе на своих двоих.

Мечущийся объектив вырывает из толпы то бритых качков, то этаких гаврошей обоего пола. Дня два спустя журналист другого канала нашёл кое-кого из тех, кто так своеобразно проводит школьные каникулы. И сделал глубокомысленный вывод: «На наших глазах происходит поколенческий сдвиг». С чьей-то нелёгкой руки появился даже новый термин – «дети протеста». У одного такого «дитя» много раз пытались взять интервью, монтировали-монтировали, да не вымонтировали, всё равно ничего не выходило, девушка очень заикалась и выдавала отдельные, не ахти как связанные друг с другом фразы вроде «мы мирно собрались, без оружия, а они нет». Кстати, её личико явно отмечено печатью какого-то таланта, ей бы стихи писать или акварельные этюды, но.. как бы произошедшее не увело её в никуда, ибо, как с восторгом заметил телеведущий, «всю неделю Оля раздаёт интервью журналистам».

Ну вот, а потом подоспело 3 августа; народу на этот раз было куда как меньше, но канал всё также тарахтел о «жестоких, массовых задержаниях», не забывая по ходу дела подробно рассказывать, как пойти от Пушкинской до Трубной, минуя заграждения.

А вообще-то… Вообще, смотрел я на всё это действо – и казалось, что с экрана тянет зловонием жжёных покрышек. Может быть, этот аромат почувствовали и те, кто в спешном порядке организовал всякие шашлычные фестивали да рок-концерты. Мать честная, о чём же вы раньше думали?

О чём думали (и думают) те, кто много лет допускает наполненные пошлостью федеральные телеканалы, в которых нет места тому, что действительно может увлечь молодёжь, – творчеству, науке, искусству, литературе, да и нет места настоящему предпринимательству. Нынешняя молодёжь живёт поистине «под собою не чуя страны»: кроме канала ОТР, никто не даёт новостей Дальнего Востока, Сибири, Поволжья, Нечерноземья, Кавказа. Начисто исчезли с экранов всякого рода народные промыслы, вот недавно знаменитой Гжели исполнилось целых 700 лет – да кто же это показал. Говорят, что песня – душа народа, а ведь душу-то и вытянули: народной песни, не только русской, но и татарской, марийской, якутской, нет вообще, она как бы под запретом. Информационные выпуски до отказа забиты затоплениями, пожарами, грабежами, судебными процессами. И не надо открещиваться – ах, дескать, молодёжь не смотрит телевидение. Смотрит опосредованно, ведь телевидение нагнетает, обволакивает страну атмосферой тревоги, неуверенности, шаткости. А главное – создаёт вакуум, пустоту, когда, как говаривал Достоевский, «некуда пойти человеку».

Вот человек этот и идёт вдоль по бульварам протестовать против незнамо чего.