В народной памяти сохранилось имя казака Бакланова. А каким он был на самом деле?

Евгений ПЕТРОВ, инженер, г. Курск

На вопрос нашего читателя отвечает историк казачества Бажен ПЕТУХОВ:

– Его имя гремело на всю Россию. Бакланова вспоминали сразу после Суворова и Скобелева – когда нужно было вспомнить о русской воинской доблести. А в казачьей среде, пожалуй, только вихорь-атаман Платов мог потягаться с Баклановым. Слава непобедимого казака гремела по берегам Дона и Урала… Но было это в XIX веке, а потом героя подзабыли.

Яков Петрович Бакланов (1809–1873) – бесспорно, один из самых выдающихся богатырей Дона, сочетавший в себе беспримерное личное мужество, силу и мастерство бойца с полководческим талантом.

Он воевал с детства (в 12 лет отослан был отцом-офицером в армию), всю жизнь. Шашку Бакланова, которого турки звали Батман-клыч («Пудовый меч»), знали Кавказ, османы и поляки. Он был железный человек – причём честный и великодушный. Будучи поставлен на усмирение польского бунта, отказался выполнять приказ Муравьёва о лишении имущества детей повстанцев. Пожалел детишек, ни в чём не виноватых. Истинный казак – не пешка в чьей-то игре.

Яков Петрович был глубоко верующим человеком. На знаменитом чёрном значке Бакланова красовалась белая надпись: «Чаю воскресения мёртвых и жизни будущаго века. Аминь», серебряная Адамова голова и кости. Этот прапор с православной надписью и символикой, полагают, сшили в Старочеркасском девичьем монастыре.

Известны слова, в которых Бакланов заключил свою личную стратегию: «Вера в Бога, скрытность движения, быстрота, затем смелый удар по первому влечению сердца». Бог в этой стратегеме – на первом месте.

И не только своим ударом славен был Бакланов, а тем, что всю свою жизнь не жалел ни себя, ни своего имущества для товарищей и подчинённых: на свои деньги покупал казакам обмундирование и оружие, делил с ними хлеб, зной, стужу и опасность службы.

Смелость Бакланова, которой не могли понять даже опытные бойцы, считая богатыря-донца заговорённым, проистекала из того же источника. В основе её лежали простота и спокойствие человека, положившего упования свои на Бога, потому что уцелеть своими, даже «баклановскими» силами в той многолетней мясорубке сражений, стычек, перестрелок и засад, из которых состояла его служба, было невозможно.

Бакланов не был заколдован: многократно получал огнестрельные раны и холодным оружием, контузии; случалось ему и лежать при смерти с пулей в груди… Но даже раненый, он не выходил из боя до самого его завершения, не показывал своей боли.

Справедливости ради должен уточнить, что известные слова имама Шамиля: «Если бы вы так боялись Аллаха, как Бакланова, то стали бы святыми!» были адресованы не его мюридам, а простым аульным горцам.

Как-то к Бакланову пришёл горский лазутчик (таких много было «на прикорме» у русских в то время) и сказал, что в аул пришёл стрелок с гор, который поклялся Шамилю на Коране убить Бакланова.

– Кто таков? – спросил Бакланов.

– Тавлинец, имя Джанем. Он сказал старикам, что промахнулся только один раз в жизни. Старики сказали: «Баклу не промахивался ни разу. Его не берёт ни пуля, ни шашка». Джанем сказал: «Я попадаю на пятьдесят шагов в куриное яицо». Старики сказали: «Баклу на пятьдесят шагов попадёт в муху...» Джанем отлил для тебя серебряные пули. Завтра он будет ждать в засаде, когда ты поедешь, как всегда, смотреть войска. Не езди смотреть войска завтра!

В старости в своих кратких воспоминаниях с простым названием «Моя боевая жизнь» Бакланов признаётся, что провёл очень скверную ночь. Но показать горцам, которые знали, что он выезжает одним и тем же путём ежедневно, своего страха он не мог. Слава Бакланова была сильным оружием России на Кавказе, он не имел права тупить это оружие. И Бакланов, зарядив лучший свой штуцер, ранним утром, как всегда, сел на коня. Этот свой путь он позже назовёт дорогой на лобное место – то есть на Голгофу. Современному читателю такое сравнение может показаться нескромным. Но Бакланов был простой человек, грамоте учился у церковного дьячка, и «определяющими» книгами в его жизни наверняка были книги церковные. Откуда же ещё ему было брать сравнения? Бакланов шёл, готовый принести себя в жертву за ближних своих.

Он знал, что Джанем ждёт его где-то на старой батарее – там хорошая снайперская позиция. Всё произошло на глазах русских войск и горцев, собравшихся посмотреть на невиданный поединок.

Бакланов подъехал к возвышенности, где раньше стояла батарея, и стал перед ней неподвижно, как скала. На самом деле он просто не знал, где прячется Джанем, и хотел вызвать его на выстрел, чтобы обнаружить. Других шансов не было. Вот из травы поднялся стрелок – и вскинул ружьё. То ли неподвижная богатырская фигура Баклу на коне, то ли рассказы суеверных стариков подействовали на нервы Джанему – он промахнулся второй раз в жизни.

Всё произошло так быстро, что Бакланов успел только заметить поднявшийся силуэт и вспышку. Джанем опустился наземь, пропав из виду. Бакланов продолжал стоять на месте. Он видел, как над травой подымается рука стрелка, забивающего в ствол новый заряд. Вот Джанем поднялся второй раз. Вторая пуля пробила полу шинели Бакланова: руки горского снайпера уже ходили ходуном. Бакланов продолжал стоять. Когда же выведенный из себя Джанем перезарядился и вскочил третий раз, Бакланов, как он вспоминает, перекинул ногу через седло, упёр локоть в колено и одним выстрелом, опередившим горца, положил его насмерть.

Говорят, кавказцы-мусульмане, видевшие это, кричали: «Маладец, Баклу!»

Потом выяснилось, что Джанем пожалел потратиться на серебро и отлил пули из меди, как считалось, они тоже имеют силу против шайтана. Бакланов скромно заметит в мемуарах, что именно пули и могли испортить выстрелы Джанема – лёгкая медь в разреженном горном воздухе не даёт такой точности попадания, как свинец.

Так погиб Джанем и победил Бакланов. Ему предстоит ещё долгая жизнь: он вырастит детей, станет генералом, одержит немало побед. Многих ещё сразит, а кого-то и спасёт...

Бог сберёг его на путях войны. Умер Яков Петрович своей смертью в Петербурге, на шестьдесят четвёртом году жизни. Человек неденежный, он был погребён за счёт войска Донского, иждивением благодарных земляков над могилой героя возвели скромный памятник… Вечная ему память!