Давно замечено, что человеческим общностям, вплоть до народов и наций, свойственны некоторые черты, присущие отдельному человеку. Что-то отталкивает или, наоборот, располагает к себе. И нечто необъяснимое ведёт к взаимному тяготению. И тогда рациональные французы испытывают тёплые чувства к «родственникам»-итальянцам. А мы, русские, при нашей широте души и вовсе готовы любое племя, с которым худо-бедно можем объясниться без толмачей, зачислить в братские народы.

А к братьям отношение особое. Для них последней рубашки и самой жизни не жалко. Чему немало примеров в истории как поводов для самоуважения. Могу подтвердить на своём опыте, поскольку бывал в разных палестинах, где уже одно твоё слово на русском вызывает искреннюю улыбку.

Есть и то, что удручает. Откроешь газету, включишь телевизор – и получишь новые подтверждения, как тот или иной «братский» народ, вернее, избранные им власти, вошёл в антироссийский союз или как минимум опять проголосовал на международном форуме против России.

О подобных метаморфозах предупреждал Ф.М. Достоевский, хотя был горячим сторонником и рыцарем славянского братства. Стоит нашим освобождённым братьям образовать независимые государства, предсказывал писатель, как эти новорождённые державы на нас демонстративно наплюют и с удовольствием уйдут под покровительство наших западных соперников.

Так и происходило. Вспоминая, что, например, Болгария ныне член НАТО, трудно унять обиду: с чего вдруг братушек занесло в компанию ненавистников России? Да, обидно. Но хочу предостеречь соотечественников от излишней словесной размашистости. Она в характере нашего народа. Как, кстати, и другое качество. Стоит какому-то этносу в исторической борьбе устоять с нашей решающей помощью, как он на веки вечные в негласном списке наших братьев. Что характерно, без ответственных обязательств с его стороны. И получается: мы берём на себя обязательство оказывать брату всяческое содействие, а он ничем подобным себя не обременяет. Иногда проявляет что-то лишь в праздничной риторике.

Такой бывает оборотная сторона того, что принято называть «братством народов». Это понятие, несомненно, существует, причём именно в заветных глубинах народной памяти. А им жёсткий наш век серьёзного значения не придаёт. Он больше озабочен явлениями, которые находятся на поверхности политической жизни и к поэзии связей родственных душ имеют условное отношение. Но мы-то помним, что целые десятилетия плечом к плечу с братьями, подчас из последних сил, возводили великую иллюзию. И я продолжаю верить, что простые люди, по большей части люди старшего поколения, а также многие из их детей, в глубине своего сердца не забыли ни о прекрасных целях, ни о прекрасных чистых временах молодости. Конечно, я не веду речь об «отцах нации» из числа продажных начальников.

Уверен, духовные предпочтения целой страны не могут раствориться в безличном историческом пространстве. Человек свою первую любовь хранит в памяти до старости. А если речь о симпатиях народов? Или о возникших по тем или иным причинам антипатиях?

Как писал Н.Г. Чернышевский, исторический путь не тротуар  Невского  проспекта. Многое приходится пережить. Поэтому нет веских поводов вконец расплеваться, простите, с неверными, расчётливыми родственниками. Но умерить сердечный жар стоит. Корректная сдержанность и требовательность благотворно сказываются и на личных, и на межгосударственных отношениях.