Реклама.
|
Искусство / Персона / Открытый доступ
Саркисов Григорий
Теги: Карен Шахназаров , Григорий Саркисов , персона , открытый доступ
Предлагаем читателю окончание интервью с замечательным режиссёром, общественным деятелем, директором «Мосфильма», лауреатом нескольких государственных премий и обладателем множества кинонаград Кареном Шахназаровым. Первая часть беседы опубликована в предыдущем номере «Литературной газеты».
– В советские времена, особенно в семидесятые годы, «Мосфильм», как и другие киностудии страны, выдавал «на-гора» массу фильмов. Увы, сегодня всё изменилось. В чём тут дело?..
– Дело тут в другой системе, к которой нас привёл рынок и капитализм. Студии, снимающие фильмы, снимают их у нас, на «Мосфильме». И если раньше наше кино было государственным, когда государство передавало деньги киностудиям, чтобы они создавали фильмы, и это был кинематограф больших студий, то сейчас кино – продюсерское, когда государство даёт деньги продюсерам на съёмки кино. Они и снимают – на нашей мосфильмовской базе, в наших павильонах, с нашими декорациями и с нашим оборудованием. Потому что у них нет ничего, кроме двух стульев в офисе, зато у них много денег. Такая система существует во всём мире, и те же американские гиганты вроде «Уорнер бразерс» и «Парамаунт» дают только материальную базу, а реально снимают кино отдельные студии. Это ещё учтите, что у них там целые холдинги, есть свои продюсерские и прокатные компании и прочее. У нас ничего этого нет, как нет и в Европе, поэтому и в Старом Свете компании вроде итальянской «Чинечитта» или немецкой «Баварии» работают по такой же схеме: мы вам материальную базу, а вы снимайте тут фильмы и платите нам денежку.
Кстати, мы не получаем от государства ни копейки, «Мосфильм» уже давно на полной самоокупаемости, и студию мы реконструировали сами и так же, без привлечения государственных денег, строили новые объекты. Это было очень сложно, особенно после разрухи девяностых, но мы, слава богу, смогли преодолеть тот трудный период.
– Кинематограф – часть нашего мира, в нём отражаются многие, если не все, новые явления. Например, нынче на Берлинском кинофестивале в угоду «гендерному равноправию» отменили призы за главную мужскую и женскую роль. Свежая новость: отныне книгу Агаты Кристи «Десять негритят» будут публиковать под названием «Их было десять». Могу напомнить и сравнительно недавнюю голливудскую историю, когда актёры-негры устроили скандал из-за того, что их мало в числе номинантов «Оскара», и на следующий год американская киноакадемия выделила для негров некую «квоту». Это что, свежий вид массового помешательства?
– Всё это кажется мне странным, и я не очень понимаю идущие сегодня на Западе процессы, все эти «гендерные битвы». Похоже, Запад уже и сам не понимает, что делает. В определённой степени западная цивилизация сама себя поставила в изоляцию по отношению ко всем другим, да и эти «другие» не понимают, что происходит сейчас с Западом. Понятно, что идея «отмены полов» неприемлема для большей части землян, но, возможно, Запад сейчас переживает какой-то этап своего развития, и боюсь, что это – заключительный этап. Возможно, все эти метания в сторону странно понимаемой «политкорректности» и прочие «завихрения» происходят оттого, что Запад почувствовал – он теряет свою гегемонию в мире, который он, Запад, долго пытался строить по своему образу и подобию.
На съёмках «Цареубийцы» с Малкольмом Макдауэллом
– Не напоминает всё это происходившее две тысячи лет назад, во времена упадка Римской империи?
– Древний Рим не «отменял» полов, а гомосексуальные отношения были распространены там, как и во всей средиземноморской цивилизации, и в период расцвета империи, этого не чурался и Цезарь. Терпимость, или, как сегодня говорят, толерантность, – ещё не признак упадка и угасания. Но вот что на самом деле происходит с Западом сейчас и зачем они это делают, я понять не могу.
– Мы как-то вскользь упомянули американское кино, а есть ли американский режиссёр, близкий вам по духу?
– Наверное, ближе всех мне Вуди Аллен и братья Коэн, но очень нравится и Стенли Кубрик. Вообще, в Голливуде много больших мастеров, и помимо коммерческого кино там есть отличные режиссёры, снимающие очень хорошие, кинематографически крепкие, интересные фильмы. К ним бы я причислил и Квентина Тарантино, хотя и не отношу себя к его горячим поклонникам, но это настоящий мастер, он снимает очень своеобразные фильмы, и главное – у него есть свой стиль. Уберите титры с любой его картины – и вы всё равно точно определите, что это фильм Квентина Тарантино. То же и с картинами Тарковского, и с эксцентричными комедиями Гайдая.
Вот эта «узнаваемость» и отличает большого режиссёра от обычного. Тут всё просто: нет стиля – нет режиссёра. Стиль – это самый верный при- знак таланта, это, если хотите, «фирменный почерк» Большого Мастера. Ведь сегодня, когда выходит огромное количество фильмов и сериалов, уже и не поймёшь, да и неважно, кто их снимал – Иванов, Петров или Сидоров, потому что у этих картин нет лица, вот в чём проблема. Увы, такого кино хватает. А случается, не очень тебе и нравится фильм, но он запомнился, он остался с тобой, а значит, сделан настоящим художником.
– Хорошо, а что скажут искусствоведы будущего об узнаваемости фильмов Карена Шахназарова?
– Я об этом не думаю, но, наверное, в моих фильмах тоже есть какая-то узнаваемость, есть свой стиль. Если честно, я не рефлексирую по этому поводу и не занимаюсь самоанализом. Когда был помоложе – да, думал об этом. А сейчас понимаю: любая картина, что со стилем, что без, рано или поздно, через десять, двадцать, тридцать, пятьдесят лет, – всё равно умрёт, уйдёт в небытие, и смотреть её будут разве что специалисты да киногурманы. Увы, кино менее живуче, чем литература. Впрочем, сейчас мало кто читает даже таких писателей, как Достоевский и Толстой. А я давно понял: те, кто читает, кто интересуется этим миром и наполняет себя какими-то смыслами, – те и определяют нашу жизнь. От них исходит всё. Пусть их меньшинство, но в определённой степени от них зависит очень многое.
– Вас часто можно видеть на политических ток-шоу федеральных каналов, поэтому задам «политический» вопрос. Раньше в мире было два центра силы, два полюса – СССР и США, – а сегодня все полюса размыты. С ролью всесильного мирового жандарма американцы уже не справляются хотя бы потому, что есть усиливающиеся Россия и Китай, им уже особо ничего не подиктуешь. Мы живём в опасном мире?
– Мы живём в том же мире, в каком жили всегда, на протяжении тысячелетий. Ничего в нашем мире не изменилось. Просто нам кажется, что происходящее с нами – это нечто особенное. На самом деле, если почитать историю, так было всегда. И политики были жуликоватые, и мир всё время качался на грани войны, потому что мир наш всегда был соткан из борьбы, из стремления к доминированию, из взлёта и падения цивилизаций и империй. Это было, это есть, и это будет. Мы же, люди, живём сиюминутными ощущениями, и нам кажется, что с нами происходит то, чего никогда не было. А оно – было, и оно будет, и это невозможно изменить.
«Белый тигр» оказался фильмом-предвидением
Конечно, я понимаю, откуда у многих, например, ностальгия по брежневским временам. Человек всегда стремится к покою, а последние тридцать лет советская власть держала нас в таком коконе, в таком информационном вакууме, что нам казалось – весь мир спит. А мир не спал, а мир бурлил и кипел, и как только мы вошли в этот мир – иллюзии о «покое» рассеялись. Да, это очень некомфортно, но это реальная жизнь, и человек никогда не добьётся покоя. Если же говорить о стержневых тенденциях современного мира, то, думаю, это увядание гегемонии Запада, теряющего сегодня своё лидерство.
– Ещё сто лет назад говорил Шпенглер в своём «Закате Европы»...
– Правильно, говорил, – вон оно и сбывается. Запад строил свой мир более 600 лет, он контролировал весь этот мир, но сейчас контролирует его всё меньше и меньше. Даже такие, казалось бы, незыблемые империи, как британская, французская и германская, ушли в прошлое, и сегодня Франция, Германия и Великобритания уже не империи, они всё более становятся второстепенными странами. Конечно, этот процесс растянут во времени, всё происходит не в один день, но тенденция, как говорится, налицо.
Вперёд выходят не только Китай и Россия, есть ещё Индия, Бразилия, ЮАР, Индонезия, посмотрите, как быстроразвиваются Южная Корея, Вьетнам, Лаос, Египет... Запад же теряет доминанту, и в этом суть мирового процесса сегодня. Разумеется, терять роль мирового лидера Запад не желает, и всё происходит с турбулентностью, в борьбе, но даже самая сильная страна западного мира, США, уже не настолько сильна, чтобы диктовать человечеству свою волю.
– Но всё-таки, США молодая империя...
– Да, молодая, но эта империя строилась на основе старой европейской цивилизации, она и есть часть этой цивилизации, несущая западные ценности и западные смыслы. Мы тоже находимся внутри этого процесса, и я очень хочу надеяться, что падение Запада не утянет за собой и Россию. Да, мы противоборствуем Западу и отделяем себя от него, но, как ни крути, Россия всё-таки остаётся частью европейской цивилизации, пусть и «сглаженной» тем, что большая часть нашей страны географически находится в Азии. Но западная цивилизация уходит, и не факт, что этого не произойдёт и с нами. Очень надеюсь, что этого не случится, но всякое может быть, а мы, люди, не в состоянии предсказать будущее.
– Ну, по каким-то признакам да в общих чертах что-то предсказать всё-таки можно...
– Знаете, я вырос в семье политолога, у нас была хорошая библиотека, и в десять лет я перечитал такие книги, которые тогда большинству были недоступны. И я достаточно быстро понял, что, когда мы пытаемся что-то предсказать, эти предсказания не сбываются. Или сбываются, как говорится, «с точностью до наоборот».
Нам всегда кажутся невозможными какие-то события, которые ещё не произошли. А когда они происходят, мы говорим: а как же могло быть иначе, ведь всё к тому и шло, такова была логика событий! И тогда, «опосля», эти события кажутся нам очевидными и неизбежными. Но ведь не зря же говорят, что человек предполагает, а Бог – располагает. Сегодня мы не знаем, какой будет картина нашего «незыблемого» мира лет через пять-десять. А он изменится. Не верите? А вы посмотрите на карту пятидесятилетней давности – сегодня эта карта изменилась очень сильно, и так, как никто не предполагал. Мы же с вами никак не могли подумать, что Советский Союз распадётся. А он – распался. Где сегодня Югославия? Где Чехословакия? Где ГДР? В начале восьмидесятых нам казалось это невозможным, а сегодня кажется, что так и должно быть.
Вот вам и вся наша способность предугадывать события. И мне остаётся только надеяться на то, что через пятьдесят лет Россия на карте мира останется хотя бы в том виде, в каком она сейчас. Возможно, она будет и больше, а возможно, произойдёт дробление России на более мелкие государства. К сожалению, нам не дано предугадать... После распада СССР я понял: в этой жизни может быть всё. И когда говорят, что невозможно возрождение СССР, я опять же отвечаю – не знаю.
– А разве наше будущее не зависит от нас самих?
– Только в некоторой степени. На мой взгляд, в истории присутствуют и объективные факторы, и какие-то вовсе не понятные нам силы, которые кто-то называет Богом, а кто-то – Всемирным Разумом. Я это называю «фактором Бога» и думаю, что он и есть самая главная сила, движущая человеческую историю.
– А есть ещё неглавные силы?
– Есть. Во-первых, действуют объективные законы, открытые ещё Марксом и другими философами. Во-вторых, есть конспирология, были, есть и будут заговоры – другое дело, что они не всегда удаются, но это не значит, что их вовсе нет. Есть ещё и случайный фактор, назовём его «феномен случая». Но четвёртый и генеральный фактор – это Бог как главная движущая сила нашего мира. И если три первых фактора ещё поддаются нашему пониманию и мы можем их хоть как-то объяснить, то «фактор Бога» – совершенно не познанная нами сила, мы не знаем, по каким законам она существует и по каким законам действует, – но она есть, и она превалирует над всем остальным. Поэтому единственное, что нам остаётся, – быть готовыми к любому, даже кажущемуся нам сегодня невероятным, повороту событий.
– В своё время генерал де Голль смог использовать противоречия между СССР и США, и Пятая Республика именно тогда смогла быстро превратиться в одну из ведущих держав планеты. Сегодня, когда обострились противоречия между Китаем и США, – не может ли Россия использовать эти противоречия в свою пользу, став реальным лидером третьего мира?
– Всё может быть. Мы же видим, как удивительно быстро поднялась Россия после, казалось бы, «непереживаемых» девяностых. Мы сегодня много говорим о наших неудачах и проблемах, но давайте вспомним – ещё недавно наша страна была на грани краха, и тем более удивительно, что мы так быстро смогли прийти в себя. Посмотрите, у нас самая сильная в мире армия – и вспомните нашу армию в середине девяностых, с нищими офицерами, голодными солдатами, со старыми вооружениями и очень низкой боеспособностью. Это удивительный взлёт! Россия вернулась в ряды сверхдержав, и пусть мы пока только военная сверхдержава, но ещё не вечер, да и мир всегда держался на силе.
У России есть мощнейшее преимущество, которого нет ни у Китая,ни у США,– наше географическое положение. Гигантская территория на перепутье между Востоком и Западом – это как стратегическая высота на войне. Всё это не играло никакой заметной роли в XVIII, XIX и даже в ХХ веке. Но сейчас, в XXI веке, это имеет огромное значение, потому что поднялся Восток, поднимается Азия. Мы обладаем колоссальными запасами природных ресурсов – на фоне обеднения недр планеты и роста населения. К тому же Россия – это ещё и «мировая цистерна» пресной воды. Наконец, у нас есть высокообразованное население – пусть сегодня это во многом «инерция Союза», но это есть. У нашей страны – колоссальный потенциал, он гораздо выше, чем у США и Китая.
– Сейчас вы собираетесь что-то снимать?
– Это вопрос о творческих планах? Они у меня есть, но говорить о них пока рано, не хочу сглазить.
– Да, иногда это кончается неудачей. Кстати, что бы вы назвали самой большой неудачей в жизни?
– Неудач и ошибок в моей жизни, как у всякого человека, хватало. Но жизнь и состоит из неудач и ошибок: первое надо преодолевать, а второе – учитывать на будущее. На самом деле, ошибки более полезны, чем победы, надо только научиться извлекать из них уроки, чтобы больше не наступать на те же грабли. Голова человеку на то и дана, чтобы делать выводы из своего и чужого опыта. Ну а если головы нет, тут уже ничего не поможет...
Многие люди не оценивают свои действия как ошибочные и предпочитают винить в неудачах кого угодно, только не себя. У меня, возможно, не очень много положительных черт, но одна из них – умение смотреть на себя критически и критически себя оценивать. К этому приучил меня отец, и за это я ему особенно благодарен. Стараюсь в случае неудачи не искать себе оправданий и кого-то в чём-то не обвинять, а смотрю, где был неправ я сам. Так легче находить выход из непростой ситуации, легче принимать верные решения, да и думать всегда полезно.
– Вы часто встречаетесь с молодыми кинематографистами. От чего вы бы их предостерегли?
– От самонадеянности. И от желания свалить свои неудачи на других.
– Сможете продолжить фразу: «Карен Шахназаров больше всего ценит в людях...»?
– Наверное, тут всё зависит от того, каких людей мы имеем в виду. В разных людях можно ценить разные качества. Одно дело – твой друг. Другое дело – любимая женщина. Мы же оцениваем их по разным качествам, правда?
– И слава богу, что по разным!
–Вот и я о том же. А если серьёзно, вы задали трудный вопрос, но, наверное, больше всего я ценю в человеке способность мыслить и самостоятельно принимать решения. А ещё – иметь своё мнение. Увы, на свете не так уж много людей, имеющих своё мнение, – чаще им так кажется, но если копнуть глубже, то оказывается, что они просто пользуются какими-то навязанными им стереотипа- ми и, естественно, мыслят тоже стереотипно.
–Но мы же с вами тоже получаем информацию не напрямую из ноосферы...
– Да, но вопрос в том, как мы пользуемся получаемой информацией: слепо принимаем её на веру или всё же анализируем.
– Какую книгу вы назвали бы своей любимой?
– Не знаю. Это когда прочитал одну книгу, легко назвать любимую, а у меня много таких книг. В разное время человека привлекает разное: скажем, в юности моей любимой книгой были «Три мушкетёра». Сейчас я тоже её могу почитать с удовольствием, но это уже не моя любимая книга. Ещё в детстве я начал читать классику и полюбил её. Считаю самым великим романом «Братья Карамазовы» Достоевского. Это лучшее, что написано в этом жанре. Пусть здесь нет толстовской стилистической изысканности, пусть эта книга не идеальна в литературном смысле, но когда её читаешь – книга просто жжёт руки. Всё-таки есть в произведениях Достоевского что-то нечеловеческое. Может быть, и верно утверждение, что великие художники разговаривают не с нами, они разговаривают с Богом и Ему задают вопросы. Достоевский был из таких великих художников.
– А у вас есть любимая актёрская байка?
– У меня их много. Не знаю, правда это или нет, но мне эту байку рассказал покойный Евгений Семёнович Матвеев. Был в советские времена такой актёр по фамилии Дикий, обласканный властью лауреат и народный артист, игравший самого Сталина. Была у этого Дикого одна особенность – любил он выпить. И вот как-то на кремлёвском приёме откушал товарищ Дикий сверх нормы, осмелел и подошёл к Сталину. «Вот, – говорит, – товарищ Сталин, сейчас репетирую в театре роль Гамлета. Как вы думаете, как мне лучше её сыграть?» – «Трезвым!» – ответил Сталин. Говорят, Дикий тут же протрезвел...
– О чём мечтает сегодня Карен Шахназаров?
– Мечта есть, но о мечте, как и о Боге, надо говорить меньше. Лучше работать – и тогда всё сбудется.
Читайте начало интервью с Кареном Шахназаровым в предыдущем номере «Литературной газеты».
На каком языке мы говорим? Едва ли не для большинства сограждан не будет слишком...
На новом витке исторической спирали видим трудный переход к новому мироустройств...
В новогодних выступлениях лидеры государств направляют гражданам важные, на их в...
© «Литературная газета», 2007–2023
При полном или частичном использовании материалов «ЛГ»
ссылка на www.lgz.ru обязательна.
Администратор сайта: webmaster@lgz.ru
Создание сайта
www.pweb.ru
Ответить
ещё за ниточки подёргаем...
Может не стоит его теребить?
Подкоп наш под литературу,
Которая большая дура:
Любая под луною книга,
Мой бог, напоминает фигу.
Все времена на свете - гиблые,
Любое время - тлен и прах,
В душе царит господен страх.
Не надо книги, кроме библии,
Великой книги гробовой,
Само собой, само собой...
Встречался я с отцом Дудко
И говорил ему об этом,
С чем согласился он легко,
Хоть графоманом был отпетым.
Я эту книгу в руки брал,
Как все, над нею засыпал…
Не для того её писали,
Чтобы потом её читали.
Ни разу я не рассмеялся
И даже и не улыбнулся,
Когда я в библию врубался,
Когда я в библию уткнулся.
Не книга - мировой проект…
Не каждый смертный просекает…
Проект вселенский, полный бред…
Даже как бред он подкупает.
Но если я не рассмеюсь,
Читая хоть какую книгу,
Или хотя б не улыбнусь -
Пошла б она такая книга...
Вот что смешно, и как-то пусто,
И думаю я иногда:
Вот это, батенька, искусство,
Всё остальное - лабуда.
И говорю себе, бог мой,
Всё остальное - геморрой.
Как утверждают толкователи,
Какой-то юмор между слов
Есть у пророка, у Малахия,
Но я его там не нашёл.
Сквозит смешное между строк…
На то, скажу, он и пророк.
Я, видно, юмора еврейского
Не понял в замысле библейском.
Наверняка он в Торе есть,
Его никто не догоняет…
Сплошная жесть…
Наш юмор просто отдыхает,
Когда и библия на фигу
Похожа, как любая книга.
Мы все когда-нибудь читали
Её со скорбью на лице,
Забыв, что было там вначале,
Не помня, что там есть в конце.
Вот так и я в плену морфем,
Под собственной словесной грудой,
Не знаю - кто я и откуда,
А главное - зачем…
Но не могу я говорить серьёзно
О том, что нам постигнуть невозможно…
Читал написанное мной -
Заслушался самим собой…
Долблю я вечно об одном,
Не будем уточнять о чём.
На чём свихнулся белый свет,
Чему названья в мире нет.
Не поддаётся определенью,
Что сказано по вдохновенью.
Всегда на мельницу свою
Я воду лью…
Ну я даю…
Но всё, что здесь я накосячил -
Я этого не говорил…
То хохоча порой, то плача,
Я этот мир в слова зарыл.
Но кое-что мне удалось -
Я продолбил его насквозь.
Но мы-то ведь догадываемся,
Кто вечно к нам прикапывается…
Мир надо бы держать в узде,
Но мир не держится нигде
В заветной, так сказать, узде,
Где слишком много жести…
Короче, не стоит на месте.
До дыр
Я продолбил мой мир.
Долблю я вечно об одном,
Но это что пред мирозданьем…
И библия здесь не при чём,
И всё гляжу за окоём,
Где нету ни чему названья.
КНИЖНЫЙ СУПЕРМАРКЕТ
Он мне напоминает морг,
Где трупы книг лежат убого,
Забытые людьми и богом.
Но если б был на свете бог,
Он это б допустить не мог…
Здесь книг никто не покупает,
И муха тут не пролетит,
Напрасно книги выпускают…
Орёл-могильник прилетает
И одинёшенек кружит…
Бывает очередь за пивом,
За колбасой,
Но нет очередей за чтивом,
Само собой, само собой.
Но пишут, пишут, пишут, пишут…
И вот возмездие пришло.
Не то давно срывает крышу…
Не то - уже её снесло.
Гляжу сквозь собственную призму:
Стоит Шекспир. Сквозит Донцова
На этой ярмарке идиотизма
И пофигизма, не то слово…
Можно продолжить этот ряд.
Тут торжество макулатуры
Над гибелью литературы,
И нет пути назад.
А баб строчащих собралось -
Несметная чумная сила,
Как бы Чернобыль с Фукусимой
Рванул… и понеслось…
О мужиках не говорю,
На них всегда душой горю…
Верховному бы подсказать,
Пора бы запретить писать,
Чтобы бОмагу не марали,
А заодно и не читали.
Под это и указ издать,
Как сделал бы товарищ Сталин.
Хотя давно я не читаю,
Поскольку чтиво это - зло,
Масштабы просто поражают,
И говорят, так отмывают
Издатели бабло.
Решил Донцову полистать…
С оглядкою и осторожно…
Я бы не смог так написать -
Читать почти что невозможно…
С фантазией здесь не богато,
Уж лучше б занялась развратом…
Тем более, на порнографию
Мир обречён, и это правда.
И если так у нас везде
Работают, как эти пишут,
Тут быть беде…
(Хотя кого это колышет…)
И если б танки, самолёты
В России делали порой,
Как пишут эти кишкоглоты -
Нас голыми б руками взяли,
Само собой…
Нас бы давно завоевали…
Ответить
serbovelikov@mail.ru
Кино — игра, как козырная масть пойдёт,
Свои там крести, бубны, вини.
Один кинокартиной ход —
И вы уже Феллини.
Шахназаров отнюдь не только режиссер - он еще сценарист, продюсер, руководитель "Мосфильма". Кроме того - один из немногих медийно активных деятелей культуры, кто не предал Россию. Ты то Россию предал. Тебе не понять ценность верности......
Достаточно того, что есть,
Уже и это не читают
Давно, а это жесть.
Зачем читать, и так всё ясно,
Как где-то я уже сказал,
Тем более писать напрасно,
Всегда как будто бы я знал.
Не надо миру вечных мук,
Короче, полный завальнюк.
Гомер Шекспира не читал,
А Илиаду написал,
Тем более не знал Толстого…
Можно продолжить данный ряд,
Читать нет смысла никакого,
Поскольку чтение есть яд.
Немало я перечитал,
Но главного так и не знаю,
Как и всегда его не знал,
И ближе к истине не стал,
Как будто вовсе не читал.
Я это всё к чему склоняю,
Мир для меня как был загадкой,
Так и остался без остатка
Под нашим небом, как известно,
Пред тёмной мирозданья бездной.
Зачем всё только было нужно,
Я к чтению совсем остыл,
И чтение мне стало чуждо,
Что прочитал, я всё забыл.
К печатному открылось знаку
Во мне простое омерзенье,
Открылся мир, покрытый мраком,
И нету от него спасенья.
С тех пор я презираю чтенье.
Мы в кинозалы перешли.
В кинокартинах фестивальных
Из книг сюжеты мы нашли.
Самое интересное в нем - рассказ о том, что "Мосфильм" живет на свои. Не плачет. Не просит. Спасибо Карену Шахназарову.
Карен Шахназаров - третий по значимости россиянин армянского происхождения после Сергея Лаврова и Маргариты Симонян. По моему мнению. Григорий Саркисов может предложить другой список.)))
Есть фильмы по сути учебные,
Есть «мыло» и мультики есть,
Но есть для души и лечебные,
И страшные — аж дыбом вздымается шерсть.
Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться