Свет в зале медленно погас, и на освещённую сцену вышел конферансье в бабочке. Профессионально оглядев зал, он широко улыбнулся и торжественно возвестил:
– Добрый вечер, дорогие друзья! Начинаем наш праздничный концерт! Первым номером нашей программы выступает лауреат международных конкурсов пианистов, заслуженный артист республики (конферансье выждал паузу) – Николай Харламов!
Он раскинул руки, как бы одновременно приглашая артиста на сцену, а зрителей – встретить его аплодисментами.
Аплодисменты были, но не очень. И поэтому их перекрыл звучный голос из середины партера:
– Минуточку, господа, минуточку! – вскочил на ноги мужчина в кожаном пиджаке. – А почему, собственно говоря, пианист? Вы у народа спросили? Лично я хотел бы видеть первым номером что-нибудь балетное.
Не дошедший до рояля Н. Харламов встал как вкопанный. Конферансье же не растерялся. Улыбнувшись ещё шире, он примирительно обратился к оппоненту:
– Программа у нас такая, уважаемый господин. Первым номером идёт пианист.
Но миролюбивые эти слова вызвали обратное действие. Откуда-то слева, с балкона, закричали дискантом:
– Пусть всю программу объявит! Всю! Поглядим ещё, что за программа такая! У нас, может, своя программа есть. Альтернативная!
Конферансье ещё не успел среагировать на выступление с балкона, как справа в ложе привстал мужчина с усами и крикнул, перевесившись через барьер:
– Подожди, дорогой! Пусть скажет гражданин пианист, какой республики он заслуженный. Может его, понимаешь, не то что первым номером, а вообще никуда выпускать нельзя, не то чтобы там на сцену.
– Это кого нельзя? Кого нельзя?! – подскочила к ложе солидная дама с сумкой в руках. – Ты сам-то откуда будешь? Ну-ка регистрацию покажь! Нигде от вас покоя нет. Даже на концерте. Все ложи захватили! Это вам не рынок!
Теперь кричали уже со всех сторон, перебивая и заглушая друг друга. Очнувшийся пианист поспешно убрался за кулисы, а оглушённый конферансье хоть как-то пытался организовать порядок.
– Господа, господа, граждане дорогие, – метался он по сцене, стараясь удержать стойку микрофона, которую дюжий парень тащил в зал. – Праздник же, господа. Концерт…
– Ты нам свои порядки не устанавливай, – активно сопел парень с микрофоном. – Хватит народ учить, наслушались всяких ваших указаний. Которые в костюме с бабочкой. Теперь сам давай народ послушай. Референдум делать будем!
Слово «референдум» просто зажгло зал.
«Референдум давай!!!» – топал ногами партер. «Референдум!!!» – свистели с балкона. «Общее голосование!!!» – не унимались в ложах.
– Граждане, господа, придите к консенсусу, – почти рыдал конферансье. – Праздник же. Концерт…
Но народ уже почувствовал себя в своей тарелке. Уже выбирали счётную комиссию, искали бумагу для бюллетеней и ручки. Суфлёрскую будку приспосабливали под кабину для голосования. По углам группировались в партии любители фортепиано и балетоманы. На подручных средствах малевали лозунги. В фойе скромно топтался небольшой отряд спецназа, срочно вызванный администрацией. Чувствовалось привычное дыхание современной жизни. А в дальней гримуборной поспешно переодевался в джинсы и скромный свитер Николай Харламов, лауреат международных конкурсов и заслуженный артист пока ещё существующей республики.
Григорий Пруслин