История повторяется, потому столь важен опыт описания жизни детей, который показан в повести «Птицы ничего не расскажут» А. Домбровского.

Он тем более необходим, так как произведение написано на основе личных воспоминаний писателя, который родился в 1934 году в деревенской семье, и детские годы его прошли в крымском селе Караит (Коммунарное) Раздольненского района. Это поселение в северном Крыму, в той его степной части, что примыкает к Каркинитскому заливу.

41-й год, идёт война с фашистами, фронт уже подкатился к Крыму, бои идут на Перекопе – всего в 40–50 километрах от села… и вскоре в село входят германские войска. В тему приближающейся оккупации писатель вносит образную параллель: «Целые полчища перекати-поля запрудили деревню, столпившись у за­боров, скирд и сараев, увязнув в иле узкого лимана. Он стал похожим на серую колючую змею, которая подполз­ла к заливу и окунула в него голову»… И тут «крылатая машина бесшумно пронеслась над ними на высоте каких-нибудь двухсот метров, пересекла лиман и ударилась о зем­лю. Несколько секунд все стояли молча, не понимая, что произошло. Потом, оставив одежду и рыбу, бросились к самолёту. Сначала бежали. А когда увидели, что от самолёта остались одни обломки, пошли шагом, а затем и вовсе остановились. Всем вдруг стало страшно: там, среди обломков, должен был быть человек. Первым пошёл Ленька. Подойдя к самолёту, он резко обернулся и закрыл рот рукой. Он хотел что-то крикнуть. Мальчишки увидели его испуганные глаза. Каждый из них столкнулся с этим впервые. Человек не умер. Он погиб. Имя его неизвестно... Война. Идёт война. Мальчишки только теперь по-на­стоящему поняли это, стоя у обломков разбитого самолёта». Смерть теперь стала в посёлке повседневной реальностью. Она стала оселком, на котором проверяется человечность. Кто-то сохранил человеческие чувства, а кто-то утратил. Из таких и получались предатели, фашистские прислужники, как кузнец Лыков, – характерный пример, своего рода проверка на человечность…

И ещё одна параллель книги А. Домбровского с нынешними реалиями восточной Украины, где мирному населению Донбасса пришлось покинуть жилища и перебраться в подвалы: «Вечером деревню стали бомбить… Сёмка с матерью перебрались в колхозный подвал, где хранились овощи и рыба. Горела керосиновая лампа. Люди сидели на бочках вдоль стен, некоторые принесли с собой стулья. Бомбы рва­лись недалеко. С потолка то и дело сыпался песок».

Вспомним кадры документальных репортажей из Луганска и Донецка: холодные подвалы, в которых скрываются от бомбёжек родной украинской власти старики и дети… А вот очень жизненное наблюдение над детской психологией, надломленной войной: «В войну играть не хотелось. И без того война». Но мальчишечье любопытство неискоренимо: ребята находят неразорвавшийся снаряд, и мы уже догадываемся, что будет дальше, – они пытаются его разобрать с помощью зубила… И снова параллель – многочисленные смерти нынешних донецких мальчишек…

В повести – живые детали, штрихи драматической картины жизни крымчан под пятой оккупантов. Но на первом плане – судьбы детей, которых война столкнула лицом к лицу со смертью и предательством… Сломана судьба бедной девчонки Нинки Лыковой: отец её стал полицаем! По детской глупости она проболталась про отца одному из друзей – человека тотчас арестовали и расстреляли… Что должен был делать сын расстрелянного патриота? Он замыслил страшную месть – убийство предательницы… Но не так-то просто ребёнку убить другого ребёнка – девочка в конце концов остаётся жива, а страницы повести пронизаны описанием настоящей душевной трагедии детей, во­влечённых в войну.

Патриотизм того времени закономерно становился советским патриотизмом. Ра­зумеется, автор изобразил эпизоды, в которых ребята стремятся чем-то навредить оккупантам: то свастику нарисуют на воротах дома коллаборантов, то трактор полицая испортят, а то и снаряд в кузнечный горн подложат, чтобы полицая убило… Но всё это дано без особого идеологического нажима – в отличие от знаменитого романа А. Фадеева «Молодая гвардия», где ребята ведут подпольную работу под руководством коммунистов, чем подчёркивалась ведущая роль партии в разгроме врага…

Лик войны, заслонившей детское небо, воистину ужасен. И вот одна из заключительных сцен повести: перед приходом советских войск полицай Лыков мечется, видя, что оккупанты покидают Крым. От отчаяния или из подлости он стреляет в своих недавних хозяев – в отступающих немецких солдат. Скорее всего, он задумал провокацию, то есть повод для того, чтобы фашисты уничтожили всех жителей села, и тогда не останется живых свидетелей его предательства… Так и случилось: фашисты полностью уничтожили село и его обитателей…

Следует отметить, что писатель мастерски соединил в книге в единое целое и диалектику душевных переживаний мальчика, решившегося на смертельный риск, более похожий на самопожертвование, и динамику повествования, усиленную описанием природы острова, родины и обители тысяч птиц, – потому от нарисованной картины бытия у читателя буквально перехватывает дыхание. Кроме того, внимательно углубляясь в текст, невольно ловишь себя на мысли о том, что потрясающе отображённое в повести единство солнечных пространств и множество птиц придаёт всему действию необычайную смысловую ёмкость, некое бытийное звучание: мальчик решает спасти этих бестолковых, но столь беззащитных птенцов и их беспокойных родителей, которые и не подозревают о грозящей смерти, и, оберегая их, тем самым принимает смерть на себя… По образной мысли автора, спасая птиц, мальчик спасал и солнце – основу бытия всего живого на земле. Так-то Сёмка и остался жив… потому как «Сёмкино солнце» снова встало над горизонтом, чтобы нести свет и тепло людям и птицам.

Издание будут распространено по библио­текам и школам, где его давно ждут дети.

Геннадий Шалюгин, заслуженный работник культуры, лауреат премий им. А. Чехова, А. Домбровского, М. Волошина, член Союза писателей России