21 сентября исполнилось сто лет со дня рождения Михаила Викторовича Панова (1920–2001). Легендарного филолога, автора образцовых книг о русской фонетике, орфоэпии и орфографии. Блестящего педагога, на чьи лекции по истории русской поэзии в МГУ сбегалось пол-Москвы. И оригинального поэта.

Стихи были для него не каким-то хобби, не приложением к основной работе, а неотделимой и необходимой её частью.

В девятилетнем возрасте он пережил гибель Маяковского как личную беду. Будучи отроком, влюбился в Хлебникова. На фронте младший лейтенант противотанковой артиллерии Панов слагает смелые военные верлибры, а в свободную минуту, забившись между корпусом и днищем студебекера, заносит в тетрадь свои стиховедческие выкладки.

После войны Михаил Панов преподаёт литературу в школе, читает школьникам наизусть «Слово о полку Игореве», стихи Батюшкова. Приходит в академическое языкознание, затевает в Институте русского языка новаторские проекты. Здесь вольнодумца Панова настигает профессиональная драма: о ней подробно рассказано в моей документальной повести, опубликованной пять лет назад в «Новом мире»; скажу одно: в поединке с нелёгкой судьбой филолог-поэт выстоял и своё предназначение выполнил. Успел выстроить и свою единую концепцию русского языка, и научно-эстетическую историю русской поэзии от Ломоносова до наших дней. А в конце жизни начал публиковать стихи, написанные на протяжении шестидесяти лет. В 1998 году появился сборничек «Тишина. Снег», а в 2001 году – книжка «Олени навстречу».

Только что в издательстве «Нестор-История» вышла книга Михаила Панова «Поэтический язык Серебряного века. Символизм. Футуризм. Курс лекций». Огромную работу по расшифровке магнитофонной записи и подготовке её к печати проделала научная последовательница Панова Л.Б. Парубченко, живущая в Барнауле. Книга изобилует открытиями и прозрениями, здесь развёрнут новый взгляд на сущность русского стиха, даны ёмкие и выразительные характеристики поэтов – от Вячеслава Иванова до Алексея Кручёных. Помимо прочего, Пановым создана особая «поэзия о поэзии» – облечённые в остросовременную и миниатюрную форму образные портреты поэтов, читать которые, используя его собственное словечко, – чистое «наслажденчество».

Панов был подписчиком и азартным читателем «Литературной газеты»: уже в среду вечером был готов обсуждать новинки только что вышедшего номера, делал массу вырезок, систематизировал их.

Хочется предложить вниманию сегодняшних читателей два непохожих друг на друга стихотворения Михаила Панова.

Владимир Новиков 

Михаил Панов

О Пушкине

Пушкин не знал пишущей машинки.
Пушкин не знал лифта.
Пушкин не знал пшённого концентрата.
Пушкин не смотрел телевизор.
Не только звукового, даже немого кино не знал Пушкин.
(А что не знал цветного, то это ему повезло.)
Пушкин не знал электрических звонков.
И ему приходилось, когда он приходил в гости,
Наверное, дёргать верёвку.
Или поворачивать штырь.
(Но, скорей всего, его заранее ждали,
Смотрели в окна, бежали навстречу
И радовались ему.)
Пушкин не знал хоккея, футбола и не забивал козла.
Но всё-таки многое знал Пушкин.

Будет зима

Лес без солнца и без тени –
Провинившийся старик.
Падший лист, сухой, осенний,
К бесприютности привык.

Высоко несутся птицы:
Принудительный отлёт.
Их зима сразить грозится,
Выдворяет, гонит, бьёт.

В эту пору расставаний
Так нестрашно умирать.
Только сани-сани-сани
Надо сталью подковать.

Чтобы вынесли с размаха
С этих берегов на те –
Где ни стона и ни страха,
Только вихри в пустоте.