Немало таланта положили Гоголь, Салтыков-Щедрин, Чехов на описание быта русского чиновника XIX века и его характерных черт: комизма, а то и абсурда, глупости и властолюбия, запретительского ража и крючкотворства, бесстыдства при общении с подчинёнными и раболепия перед начальством, страха «как бы чего не вышло», мании поучать и витания в облаках.
Острое перо классиков и всемирная их слава создали, однако, ложное впечатление, будто русский чиновник не имеет себе в этом равных. На фоне нарастающей второй волны коронавируса (из болезни превратившегося попутно в дубину, которой власть периодически проходится по спине граждан, чтоб убедиться, послушны ли) европейские бюрократы бросили вызов Городничему, Медведю на воеводстве и унтеру Пришибееву.
На прошлой неделе министр здравоохранения Франции Оливье Веран умудрился за десять минут и быть осмеянным, и вызвать всеобщую ненависть. Выйдя к прессе после совещания в Елисейском дворце, он произнёс речь, столь густо заполненную аббревиатурами и прочими единицами чиновничьего лексикона, что даже журналисты, освещающие тему эпидемии, не могли ничего понять. Но этого мало. Министр добавил, что двухмесячный весенний карантин, стоивший Франции пары миллионов рабочих мест и сотен миллиардов евро убытка, был основан на «ложной статистике» и являлся лишь «педагогической» мерой, призванной «воспитать» во французах «навыки самоограничения на случай будущих катаклизмов». То есть типа проводили учения…
Сам же премьер-министр Жан Кастекс, которого за внешнее сходство и гнусавинку в голосе сравнивают с персонажами де Фюнеса, возвестил французам, что в заведениях общепита они вправе приспускать маску в момент «положения еды и влития жидкостей в рот», а вот жевать и глотать отселе надлежит только в ней. Кастекс также заявил, что рестораны в Париже остаются открытыми, а вот бары – под замок. Правда, спустя полчаса выявилось отсутствие формальной разницы между ними, а это и есть критерий закрытия каждого конкретного заведения – во французской юриспруденции.
Но и этот ляпсус меркнет перед решением (цитирую): «Граждане под угрозой штрафа не имеют права собираться на улице числом более 10 человек, но общественные мероприятия возможны числом до тысячи». Наличие разрешительной документации, по мысли Кастекса, несомненно, усмиряет коронавирусных бацилл. «Во избежание избыточного использования общественного транспорта» парижская мэрия со своего барского плеча порекомендовала горожанам ходить пешком и принялась – чтобы поскорее рапортовать наверх о принятых мерах – закрывать небольшие станции метро, что привело к столпотворениям на крупных. «С целью рассредоточения посетителей» полицейская префектура сократила часы работы и выставила на входе в здание шесть кордонов вместо трёх, однако не сообразила, что «рассредоточать» людей кордоны могли бы только при их крайне малом наплыве, о чём в задыхающемся от уличной преступности Париже приходится лишь мечтать.
Но и это не всё. Пришибеевский раж запрещать и желание быть святее папы римского охватили не только чиновников, но и тех, чьи полномочия ограничены правом пустить или нет в своё заведение. Не спросив у властей, сотрудники парижских магазинов и кафе почти поголовно достали гроссбухи и стали требовать от посетителей заносить туда имена, фамилии, номера телефонов, а также – чуть реже – домашние адреса и время посещения заведения, дабы «оповестить при обнаружении инфекции». О том, кто будет обзванивать сотни людей и, главное, какова гарантия подлинности предоставленной информации, не подумали. Потому страницы диковинных «журналов посещения» пестрят номерами, начинающимся с 12345 и именами вроде Винни-Пух, Микки-Маус или Лорд Байрон. Маразм крепчает, из лёгких коронавирус перекинулся кое-кому на мозг. Гоголя на них нет!