Выдающаяся певица об особенностях работы в главном театре страны, в зарубежных и региональных театрах, о том, что делает эксперт оперной премии, о пользе фигурного катания и фехтования для оперного артиста и других аспектах своей профессии.

– Ирина, вы пришли в Большой театр более 20 лет назад и ещё застали его старые традиции, писаные и неписаные. В чём они заключались?

– Для меня, как для человека, который вырос в Детском музыкальном театре им. Н.И. Сац, а потом сразу попал за границу и впитал некие демократические условности, было в новинку, что в Большом театре существовал дресс-код на репетициях. В Вене я могла прийти на репетицию в джинсах и футболке, я тогда весила-то 54 кг, а в Большом театре это категорически не допускалось. И первое замечание я получила на оркестровой репетиции от дирижёра, народного артиста РФ Алексея Масленникова. «Почему в брюках? Нельзя, должен быть высокий каблук, причёска и т.п.». Масленников был знаменитым тенором, режиссёром и воспитал меня и огромное количество певцов-актёров. Научил нас жить на сцене, думать, выстраивать отношения с партнёрами, слушать интонации друг друга. Дал нам в руки профессию.

– А в зарубежных театрах, где вам довелось выступать, есть свои традиции?

– В Германии в театральных кругах долгие годы было модно собирать автографы и фото артистов, которые заняты в постановках. На служебном входе артистам передавали письма от зрителей. Если ты дебютант и тебя ещё никто не знает, начинаешь понимать, что тобой интересуются, это очень приятно. А когда приезжаешь на несколько разных спектаклей, тебе на входе передают подарки от незнакомых людей. Очень часто – ноты с наказом обязательно спеть ту или иную партию или какой-то цикл песен. Мне много дарили уникальных прижизненных изданий клавиров опер Вагнера, Рихарда Штрауса с автографами композиторов.

– В какой степени певец может позволить себе собственную трактовку образа в спектакле?

– В режиссёрском театре солист должен доверять постановщику и идти за ним по роли, особенно на первых репетициях, т.к. на них формируется не только рисунок роли, но и энергетическая наполняемость. Надо уметь впустить в себя чужое решение и интеллект (если режиссёр интересный и умный). Но существует много постановок, где нет серьёзной наполняемости, и приходится что-то выстраивать самой. Партии, которые исполняешь много лет в разных сценических трактовках, постепенно «обрастают» интересными элементами и складываются как пазл, который начинаешь считать своим прочтением. Такие мои Амнерис и Любаша – сильная и страстная, любящая и обманутая. Азучена и Ульрика – другие: жёсткие, мистические фигуры. Особое место отвожу Графине в «Пиковой даме»: здесь и страсть, и любовь, и ненависть, и упоение! Люблю всех своих героинь, и даже в самых экстремальных постановках стараюсь оправдать своё пребывание в роли, показать глубину и силу гениальной музыки.

Ирина Долженко. Азучена в опере ТРУБАДУР

 – Привнёс ли что-нибудь в вашу оперную карьеру опыт спортсменки-фигуристки?

– Пение – это спорт, и организм певца должен быть готов к нагрузкам. Занятия фигурным катанием мне очень помогают и в работе над партиями, и, конечно, в танце, если это необходимо для роли. В одной из постановок оперы «Борис Годунов» Мусоргского режиссёр Йоханнес Шафф решал сцену Марины Мнишек и Рангони в фехтовальном зале. Мне пришлось месяц заниматься фехтованием с тренером и всю большую арию и дуэт махать шпагой и петь! Для этого понадобилась хорошая координация и точность. Когда начинаешь заниматься пением серьёзно, надо осознавать, что всё то, что ты знаешь и умеешь, должно работать на твою профессию.

– Вы входите в экспертный совет первой российской оперной премии «Онегин». В чём заключается деятельность экспертов?

– «Онегин» – единственная в России именно оперная премия. Впервые я погрузилась в оперную жизнь страны. Я человек серьёзный и очень ответственный, поэтому постаралась посмотреть все записи, что театры прислали, и некоторые постановки в самих театрах – примерно 50 спектаклей. Профессиональный уровень региональных театров достаточно высок, много достойных постановок и хороших певцов. Из всего разнообразия хотелось выделить самое-самое. Мнения были разные, но объективно победили лучшие.

– Будучи советником директора Красноярского театра оперы и балета по творческим вопросам, по какому принципу вы предлагаете им репертуар?

– Репертуар надо строить, учитывая потребности и интересы зрителей, т.к. Театр оперы и балета – один на огромный край. Популярные произведения, большие классические постановки – «Аида», «Трубадур», «Евгений Онегин», «Борис Годунов» – в первую очередь, потом уже что-то экзотическое: «Медея» Керубини, «Кавказский пленник» Кюи и т.п. Артисты театра гастролируют по краю с небольшими спектаклями и концертными программами, а нам бы хотелось показывать в Норильске, Ачинске, Енисейске всё самое лучшее, что есть в Красноярском театре. Но пока Театр оперы и балета может только приглашать к себе, что с успехом и делает. В выходные дни зрители из других городов приезжают целыми автобусами, особенно на фестивальные спектакли с участием звёзд.

– Оперная труппа в Красноярске преимущественно молодёжная. Какие в этом плюсы и минусы?

– Минус единственный – недостаток опыта, но мы стараемся устраивать мастер-классы для солистов труппы, стажировки за рубежом, поддерживаем связь с московской и петербургской консерваториями. Много интересных певцов приезжает на Международный конкурс имени Петра Словцова, некоторые из победителей этого конкурса уже поют в Красноярском театре – Пирогов, Мурашев, Мизин. Я считаю, что надо дать молодому певцу шанс спеть большую партию в спектакле. Случай в искусстве – великая вещь! Важно его вовремя использовать, а для этого необходимы мобильность, здоровая психика, интеллект и доля авантюризма. В творчество надо уметь нырять с головой, не бояться трудностей и досужих раз­говоров, которые всегда сопровождают любого артиста всю жизнь.

Беседу вела Людмила Лаврова

Ирина Долженок - Амнерис (слева) Аида - Светлана Касьян. Опера АИДА