Когда звучат слова «синтез» и «искусство», на ум приходит их прикладной смысл. Возьмём, к примеру, шёлк. Он бывает трёх видов: натуральный, искусственный и синтетический. Над созданием первого трудятся гусеницы шелкопряда, второй вид получают путём химического воздействия на древесину (вискозный шёлк). В третьем виде нет ни на йоту ни природного, ни натурального – это продукт, получаемый в результате взаимодействия кислот, щелочей и искусственных смол. Понятное дело, что первый, натуральный продукт, самый дорогой.
Нечто подобное можно заметить и в культуре. Николай Цискаридзе, один из участников ток-шоу, верно заметил, что спектакль, получивший «Маску-шмаску», о котором критики восторженно кричат, собирает в лучшем случае половину зала. Да и в этой половине 80% сидят уткнувшись в смартфоны. А, к примеру, балет «Спартак» Большого театра, более 50 лет вывозимый за рубеж, несмотря на негатив со стороны идеологически ангажированных критиков, собирает полные залы из года в год. Почему? Потому что он сделан «как надо», с соблюдением требований классического балета. Исходя из этого, Цискаридзе сформулировал тезис: «Человек, как потребитель искусств, хочет получать удовольствие». Сравнение зрителя с потребителем не понравилось ведущему Михаилу Швыдкому и Алексею Варламову (писателю, ректору Литературного института) – думается, задело лишь слово «потребитель», которое ныне токсично. Но и только: суть-то остаётся верной.
Похожую точку зрения на междисциплинарность (новый термин) искусств высказал и режиссёр Павел Брюн после просмотра того же спектакля: «Я был ошарашен, но не был тронут!» – действительно, как ни крути ноль, из него не получится единица. Сколько не синтезируй жанры искусств, но нужно думать о зрителе, ему должно быть не только интересно, но и познавательно: «Человек хочет опыта, и синтез – это не навал».
«Молодая милая барышня» (так отозвался ведущий о театральной художнице Марии Трегубовой) поддержала «стариков» Брюна, Цискаридзе и Варламова, сказав примечательную фразу: «Надо иметь смелость сделать консервативный спектакль». Цискаридзе уточнил: «Сделать как надо, а не консервативно».
Далее он рассказал, как выглядит ныне монолог Гамлета: «Гамлет произносит: «Быть». Потом расстёгивает ширинку, облегчается и продолжает: «Или не быть?» – можно догадаться, какую постановку трагедии Шекспира он имел в виду».
Николай Цискаридзе понимает синтез как творческую общность взглядов режиссёра, актёров, театрального художника, композитора, а не как междисциплинарность.
Со «стариками», воспитанными на традициях классической эстетики, всё ясно, но они деликатно молчали, когда слово взяла куратор современного искусства Катя Бочавар, директор государственной галереи «ГРАУНД-Солянка» (ГРАУНД – Государственный районный артистический университет независимых дарований). Она с некоторым вызовом уточнила, что является директором государственного учреждения, но делает только то, «что Я хочу!». Михаил Швыдкой её слегка поддел: «На государственные деньги? А государственное задание?»
О Кате немного поподробнее. Она родилась в Москве, окончила столичный текстильный институт по дизайну тканей, уехала в США, прожила в НьюЙорке 15 лет и вернулась в Москву передавать опыт современного искусства русской публике. Себя она позиционирует дизайнером, режиссёром, художником, архитектором выставочных пространств, куратором современного искусства. Уточню, что это такое искусство (хочется взять это слово в кавычки), где демонстрируются инсталляции из унитазов, прокладок, проволок и прочих бытовых предметов со «сложным смыслом», недоступным каждому. Вспоминается Марат Гельман со своими красными человечками без головы, рыбой на трёх ногах, кучей дров в виде буквы «П» (которую местные жители пытаются поджечь) и обгрызанным кирпичным яблоком в Перми. На эти художества и заработную плату Гельману пермский областной бюджет истратил два миллиарда рублей. Чтобы заткнуть дыру в бюджете, сократили 42% работников «несовременной» культуры, закрыли 197 библиотек.
Пришлось покопаться в Сети, чтобы разобраться в Катином «антитеатре, антиспектаклях» и прочих «анти-», столь характерных для нигилистов.
Нашёл отзывы зрителей: «Светомузыка в туалете – единственное, что я запомнила и что мне было в какой-то степени приятно во всей галерее». Или: «Висят три проволочки в пространстве и тому подобная ерунда. Но, может, кому-то по вкусу такое…» и «Выставка странная. Психоделика какая-то… В полутёмном зале можно сесть на чёрный кожаный диван и под странные напевы улететь в третье измерение». Катя Бочавар гордится тем, что в галерее есть школа по подготовке гидов-экскурсоводов, которые объясняют смысл увиденного (?!). То есть задача одна: манипулировать сознанием молодых, увести зрителей в мир грёз, ложных идей, сформировать завышенное самомнение – вид трёх проволочек дилетанту подсказывает, что так и он может сделать.
Но вернёмся к ток-шоу. Катя подводит некоторый итог своей работы: «Искусство – это территория свободного человека. Важно попасть в сюжет современной жизни». Сегодня попадёт, а завтра? Классика потому и вечна, что не зависит от времени, она актуальна всегда и понятна всем. Конечно, нет правил без исключений.
Начиная передачу, ведущий привёл выдержку из письма психиатра Фрейда Эйнштейну: «Единственное, что может остановить войну, – это культура». От себя Михаил Швыдкой добавил: «Чем больше искусства, тем меньше войн». Думается всё-таки, что дело не только в количестве, но и в качестве. Современное искусство, представляемое Катей Бочавар, Маратом Гельманом, Григорием Потоцким (скульптура Есенина – падшего ангела) вряд ли способно «остановить войну».