Что сказал Соколов перед смертью, какие последние слова он произнёс? Об этом меня спрашивали очень многие. Не думаю, что Владимиру Николаевичу понравились бы такие настойчивые расспросы. Он всегда чувствовал подоплёку прямолинейных расспросов, легко улавливая банальное бытовое любопытство. Особенно неукротимое любопытство проявлял Евтушенко: «Какие последние слова он произнёс? Ты запомнила? Записала?» Я, конечно, запомнила, хотя тогда в голове моей всё помутилось от горя. Почему-то мне не хотелось отвечать Жене. Как удар в сердце, вспыхивала перед глазами скорбная картина: ЕГО непотускневшие синие глаза, уже устремлённые в вечность, бледные губы, неразгаданные слова: «Лебеди, лебеди…» Что он хотел сказать мне, напомнить, завещать?
Разгадка пришла не сразу. Я долго не могла заставить себя погрузиться в то необъятное, что долгие годы хранилось в кабинете Соколова в беспорядке, понятном только ему: рукописи, дневники, фотографии, рисунки, газеты, письма, программы, афиши и т.д. А когда наконец решилась – поняла, почувствовала, как тяжело разбирать этот драгоценный архив. Каждый раз, когда я бралась за работу, – слёзы, дрожь, руки опускались. А ведь надо было обязательно прочесть, расшифровать трудные рукописи. И хотя я за годы музейной работы хорошо освоила это непростое дело и почерк Соколова изучила досконально, часто приходилось долго ломать голову, брать лупу и призывать на помощь интуицию. Почерк его, знакомый многим, такой чёткий, красивый, изящный, в черновиках выглядел иногда как непонятные, таинственные иероглифы. Но я упорно продвигалась по нелёгкому пути («Извилист путь и долог…» – В.С.). Но всё не хватало духа прикоснуться к тому, что в последние дни лежало у его изголовья. Это была тетрадь в красивой узорчатой обложке, а под ней – небольшой листок, исписанный мелкими, как запутанное кружево, буквами, на первый взгляд как бы совсем нечитаемыми. Стихотворение! Слабела его прекрасная, верная, надёжная рука. И вдруг из этой неразборчивой вязи букв и строки как будто выпорхнули слова «лебеди… Марианна… как душа моя к твоей руке…». В последний миг он хотел напомнить мне про это стихотворение. Зорким сердцем я прочла его. Я всё вспомнила: Словакия, любимое нами местечко Пештяны, Дом творчества словацких писателей на берегу холодной осенней реки («Марианна на чужой реке»). И его неизменный бурный восторг, когда по утрам мы выходили на берег реки – и в тот же миг, как будто в сказке, «с быстрым шумом лебеди летели».
Вот и разгадка!
С шумом крыльев, белых, как метели,
Марианна, на чужой реке
С быстрым шумом лебеди летели,
Лебеди к твоей руке.
Издали, свои оставив волны,
Где тонула туча под водой,
Лебеди к тебе летели, словно
Ты была родной.
Я стоял, гадая без печали:
Как же за версту
Лебеди опять тебя узнали
Как свою сестру.
Это было там, где свет туманный,
Где у птиц довольно узок круг,
Бродят сказки возле Марианны,
Возле глаз её и возле рук.
С шумом крыльев, белых, как метели,
Марианна на чужой реке…
С белым плеском лебеди летели,
Как душа моя к твоей руке.
Лебединая песня…
28 октября наш замечательный автор отмечает, по её словам, полукруглый юбилей. Мы сердечно поздравляем Марианну Евгеньевну. Здоровья и новых творческих свершений!