Пророк в своём отечестве

Когда мы говорим о Кязи­ме, об основоположни­ке балкарской литерату­ры, 160-летие которого отмеча­ет в эти дни весь Кавказ, вполне осознаём, что он первым ска­зал слово о своём народе всему миру. Когда 1959 году в Наль­чик съехалась вся литератур­ная элита Советского Союза на столетие балкарского само­родка, все увидели и осозна­ли, что бывают всё-таки про­роки в своём отечестве. Были удивлены и тому, что этот вы­ходец из малочисленного на­рода так всеобъемлюще пони­мал мир, человеческую суть. Как ни один человек не может прожить в одиночку, так и на­род – без добрососедства с дру­гим народом.

Посудите сами:

Сын мой, скоро я в могилу лягу,

Сколько зла судьба мне принесла!

Ты же, может быть, придёшь ко благу,

Жизнь увидишь без людского зла.

Если ты увидишь, что взрастили

Люди мир и счастье на земле,

Сын мой, подойди к моей могиле,

Крикни мне о побеждённом зле.

(«Завещание сыну», 1906 г.)

О судьба! Не радовала она хромого от рождения балкар­ца из высокогорного селения Шыкы, как и весь его народ. Но он, человек с таким недугом, побывавший в Мекке несколь­ко раз, смотрел на жизнь как на испытание человека на прочность. Это уже по Корану. Он принимал её, эту жизнь, не прятался, не искал лёгких путей, не советовал делать это и соплеменникам.

Храбрость острее любого кинжала,

Тупость тупее мотыги тупой,

Храбрость в бою твой очаг отстояла,

Трусость залить его хочет водой.

Храбрость прочнее и твёрже гранита,

Трусость бессильна, безвольна, как дым.

Храбрость, друзья, выбираем открыто,

Ибо людьми называться хотим, –

говорит Кязим. И это на заре ХХ века. И в середине ХХ века, когда народ балкарский был изгнан, поэт остался верен себе, при­зывая народ «не обозляться на государственность», «работать и быть вместе», т.е. сплотиться.

Кто знаком с общетюркской классической поэмой «Деде Коркут», без труда увидит само­го деде Коркута в лице его соро­дича Кязима. Тот тоже при­зывал весь народ к мужеству, единству, братству. Теперь уже и Кязим, в тюркском мире, что называется, свой человек, как и Деде Коркут.

Кязим – воплощение харак­тера своего народа и в то же вре­мя тонкий лирик.

Чую твоего жилья тепло,

Мы соседи, наши сакли рядом,

Но меж нами столько вёрст легло,

Сколько меж Чегемом и Багдадом.

Твой отец и брат тому виной,

Что легла меж нами даль такая.

Дверь твоя закрыта предо мной,

Как пред грешником – ворота рая.

Или:

К тебе я хотел перебраться в челне –

Челнок опрокинулся мой.

К тебе я хотел прискакать на коне –

Свалился мой конь вороной.

В письме я с тобою повёл разговор,

Письмо утонуло в реке.

Мой голос не слышен тебе из-за гор,

Лишь эхо звенит вдалеке.

Сегодня, в год 160-летия великого поэта, могу уверен­но сказать о том, что если Кязим Мячиев совершен­но справедливо занял своё место в мировой литературе, то в этом заслуга Кайсына Кулиева, который по возвра­щении балкарского народа на свою историческую родину из депортации в 1957 году, отло­жив своё собственное творче­ство, занялся восстановлени­ем доброго и славного имени Кязима как классика балкар­ской литературы, равного по своей мощи классикам наро­дов мира. Как же иначе мож­но объяснить проведение по настойчивой просьбе Кайсына Кулиева в 1959 году в Нальчи­ке выездного заседания пле­нума (а Кайсын был членом пленума) только что создан­ного Союза писателей Рос­сии, посвящённого 100-летию Кязима, где основным доклад­чиком выступил сам Кайсын, утвердив в своём докладе положение: «…все мы, начиная с Саида Шахмурзаева и кончая Магомедом Мокаевым, явля­емся учениками Кязима»; и не случайно Кязим оказался в школьной хрестоматии клас­сиков национальных литера­тур большой страны – Совет­ского Союза.

Здесь я хочу сделать маленькое отступление: мы часто говорим о Кайсыне как о великом поэте и человеке, воине. Восхищаемся его твор­чеством и самой его жизнью, но в то же время не упомина­ем о роли Кайсына в поисках и воспитании молодых талан­тов. Мало кто из начинающих писателей остался без внима­ния Кайсына.

Не вспоминая об этой сторо­не деятельности классика при разговоре о нём, мы тем самым обедняем самого Кайсына, размываем его образ настоя­щего движителя литературы в целом, а не только своего творчества. Я имел счастли­вую возможность наблюдать за такого рода деятельностью Кайсына в течение 25 лет. Всё это время мы общались с ним довольно тесно. Несмотря на то что я намного младше его, мэтр общался со мной на рав­ных, делился своими сокро­венными мыслями. Не стес­нялся говорить, что он ученик Кязима. Называл себя про­стым стихотворцем, а поэтами считал Пушкина, Лермонтова, Кязима. Это он порекомен­довал мне перевести «Витя­зя в тигровой шкуре» Шота Руставели на наш балкарский язык со словами: «Все считаю­щие себя нациями и народами уже перевели на свой язык... остались только мы, балкар­цы, возьмись, пожалуйста, за эту работу». Когда перевод был сделан мною, Кайсын высоко оценил его. Поэтому считаю, что, говоря о Кулиеве, всегда надо говорить и о его заслугах в становлении молодых талан­тов в литературе. Это роднит Кайсына с Кязимом.

Всё это я говорю к тому, что празднование 100-летия Кязи­ма в 1959 году Кайсын превра­тил во всесоюзное мероприя­тие, где речь пошла об учите­лях и учениках, о состоянии нашей литературы, несмотря на тринадцатилетнее выну­жденное молчание о ней.

Так вот, в один из тех дней весь состав пленума Союза писателей России выехал на открытие памятника Кязиму в тогдашний Советский район, куда административно входи­ло село Шыкы, где родился будущий классик. Бюст Кязи­ма на высоком постаменте сто­ял на возвышенности у знаме­нитого Голубого озера. Тогда балкарцы из с. Бабугент, что расположено в километре от Голубых озёр, подарили пред­седателю правления Союза писателей России Леониду Сергеевичу Соболеву оленён­ка. Леонид Сергеевич, подер­жав в руках этого дрожащего красавца-малыша, сказал: «Кязим больше всего любил свободу. Давайте и мы будем верны носителю этой возвы­шающей самого человека идеи и отпустим его на свободу...»

Леонид Сергеевич поста­вил оленёнка на землю, и тот, сначала подпрыгнув на месте, прижав длинные ушки к шее, стремглав кинулся в сторону леса. До сих пор у меня перед глазами картина бегущего вприпрыжку оленёнка в свою стихию – свободу.

Во всём этом – рука Кайсы­на Кулиева.

Я, студент Кабардино-Бал­карского госуниверситета, присутствовал на том собра­нии и видел работу Кайсы­на по восстановлению имени великого поэта.

Когда-то Кайсын в пре­дисловии к сборнику Кязи­ма на русском языке срав­нил Кязима с Коста Хета­гуровым и Важа Пшавелой. Тогда появились сомневаю­щиеся в правдивости ска­занного Кайсыном. Но он был настолько убедителен, что очень скоро всё начало подтверждаться. Время под­твердило правоту Кайсына, а сегодня я свидетельствую: он равен общетюркскому классику Деде Коркуту, кни­гу о котором я перевёл на мой родной балкарский язык.

Он, наш Кязим, действи­тельно пророк в своём отечестве.

Салих Гуртуев,
Народный поэт Кавказа