Всемирная популярность Достоевского не была бы возможна без качественных переводов, которые позволяют читателям из разных стран приобщиться к его гению.
Нередко можно услышать мнение, что переводить романы Достоевского легче, чем произведения других его великих современников, поскольку язык писателя относительно прост. Но так ли это на самом деле?
Мы попросили переводчиков, лауреатов премии Института перевода «Читай Россию/Read Russia» ответить на два вопроса:
1. С какими трудностями сталкивается переводчик, работая над переводом романов Фёдора Достоевского?
2. Как воспринимают этого писателя в вашей стране? Какие произведения Достоевского наиболее популярны?
Анн Кольдефи-Фокар,
доктор гуманитарных наук, преподаватель русской литературы, переводчик полного собрания писем Достоевского на французский (Франция):
1. – Главная проблема заключается в ритме речи писателя, который не совпадает с ритмом французского языка. Достоевский не пишет плавно. Фразы у него вдруг обрываются, слова повторяются «до удушья». У писателя стиль неровный, но это не значит – как говорили при его жизни и говорят сегодня, сравнивая его с Толстым, – что «у него гениальные идеи, жаль только, что он плохо пишет». Он очень хорошо чувствует язык, использует все его возможности. Но это не классический язык XIX века.
С другой стороны, это и не язык XX века. И те переводчики, которые ныне модернизируют его в переводах, по-моему, его предают.
Словом, перевод Достоевского всегда страшная головоломка.
2. – Мне кажется, что в основном читают «Преступление и наказание». Надо сказать, что это самый «лёгкий» из больших романов Достоевского. В XXI веке, как и в XIX веке, этот роман оказывает буквально гипнотическое влияние на молодых людей. В Сорбонне у меня было немалое число студентов, которые стали учиться русскому языку и поступили на факультет славистики после того, как прочли его.
Интересно и то, что во Франции театральные режиссёры регулярно ставят спектакли по произведениям Достоевского. Это забавно, так как сам Достоевский считал, что его романы совсем не годятся для театра. В письме одному молодому русскому режиссёру, который хотел поставить один из его романов, писатель давал разрешение, но говорил, что он ничего не хочет знать об этой постановке. Я осмелюсь согласиться с классиком. На сцене многое теряется. Достоевского надо читать.
Оливер Реди,
профессор Оксфордского университета, переводчик «Преступления и наказания» на английский (Великобритания):
1. – При работе над переводом «Преступления и наказания» мне многое подсказали сами персонажи Достоевского, который, как известно, начал свою карьеру на переводческой ниве. Раскольников, кроме того, что убийца, ещё и утончённый литературный критик, о чём мы узнаём уже в четвёртой главе, когда он подробно и желчно разбирает письмо мамы. Его интересуют отдельные, вполне обыкновенные слова («уже», «кажется» и.т.д.). Почему? «Ведь тут что важно: тут не скупость, не скалдырничество важно, а тон всего этого». Вот первая «трудность» (а на самом деле чистое удовольствие) для переводчика: сохранить «тон» речи всех персонажей, от Мармеладова до Свидригайлова. А вторая – следить как литературный критик, как следователь за простыми, но многозначными повторяющимися словами, например «дело», «проба», «черта» (и «чёрточка»), «чистота». Сам следователь Порфирий Петрович не уступает Раскольникову в смаковании слов, тона и литературного стиля. Его речь изумляюще амбивалентна, игриво-серьёзна. «Что ж, страданье тоже дело хорошее. Пострадайте», – советует он Раскольникову. И ещё: «Вам теперь только воздуху надо, воздуху!». Про страдание молчу, но воздуху я точно советую всем переводчикам Достоевского. Перевод должен дышать. Замените слово «следователь» словом «переводчик» в размышлениях Порфирия по поводу искусства допросчика, и вот вам надёжный путеводитель:
«Да что ж по форме! Форма, знаете, во многих случаях вздор-с. Иной раз только по-дружески поговоришь, ан и выгоднее. Форма никогда не уйдёт, в этом позвольте мне вас успокоить-с; да и что такое, в сущности, форма, я вас спрошу? Формой нельзя на всяком шагу стеснять следователя. Дело следователя ведь это, так сказать, свободное художество, в своём роде-с или вроде того… хехе-хе!..»
Алехандро Гонсалес,
переводчик повести «Двойник» на испанский (Аргентина):
1. – У Достоевского особый ритм повествования: сказывается тот факт, что он диктовал свои произведения (начиная с 1866 года). Переводчик должен обращать внимание на это, если хочет передать «дыхание» прозы Достоевского на своём языке. Помимо этого, стоит также обращать внимание и на разговорную речь героев: как они говорят, какие слова и обороты они употребляют, потому что это тоже даёт ключ к пониманию их психологического и эмоционального состояния.
2. – Достоевский – самый известный и самый читаемый русский писатель в Аргентине. Это классика. Считается, что он принадлежит к числу «трудных» писателей – никто не читает его произведения только времяпрепровождения ради. Самые популярные его романы в нашей стране – это «Преступление и наказание», «Белые ночи», «Игрок», «Братья Карамазовы».
Александр Ницберг,
переводчик романа «Игрок», повести «Двойник» на немецкий (Австрия):
1. – Самое трудное для меня – передача темпа Достоевского, его внутренней энергии, того, что я условно называю «температурой речи». От этого зависит гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Именно эта «температура речи» и становится в произведении носителем всех неожиданных мыслей, поворотов – всего драматического напряжения. Старые переводы, как правило, более спокойные и из-за этого кажутся более литературными, более стилизованными. Но своей «непричёсанностью» Достоевский создаёт совершенно особый мир, и всё, о чём он говорит, вдруг оживает и приобретает некую исконную правду.
2. – Достоевский до сих пор считается одним из самых великих русских писателей, если не вообще самым великим. Он является важной частью интеллектуальной жизни. От образованных людей просто ожидается, что они знакомы с ним. Больше всего читают «Преступление и наказание», «Игрока», «Братьев Карамазовых» и «Идиота».
Благодарим за помощь в подготовке опроса исполнительного директора Института перевода Евгения Резниченко.