Профессор Алексей Лубков – о кризисе исторической науки, Русском мире, об Октябрьской революции и о Февральском перевороте
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Алексей Лубков
Доктор исторических наук (1998), профессор. В ноябре 2016 года назначен ректором Московского педагогического государственного университета. Кандидатская диссертация «Рабочая кооперация в Октябрьской революции: Февраль 1917 – ноябрь 1918 года (по материалам Центрального промышленного района России)». Докторская диссертация «Кооперативное движение Центральной России. 1907–1918 годы».
Литературная газета продолжает публиковать интервью с современными российскими историками, обсуждая наиболее значимые проблемы отечественной исторической науки, выясняя позиции ведущих российских учёных по актуальным политическим темам.
– Как вы считаете, можно ли сегодня говорить о кризисе отечественной исторической науки?
– На мой взгляд, ситуацию в исторической науке сейчас правильнее характеризовать как противоречивую. С одной стороны, конечно, наблюдаются совершенно очевидные кризисные явления, когда, например, темами кандидатских, а зачастую и докторских диссертаций становятся малозначимые, а то и откровенно «высосанные из пальца» темы. Или когда в ряды историков дружными рядами устремляется мутный поток «специалистов», не обладающих элементарными познаниями как в самой истории, так и в классических методах исторических исследований, в научной критике источника, в историографии и т.д. С другой стороны, в постсоветский период появилось немало интересных и перспективных учёных, серьёзно и глубоко исследующих различные аспекты нашего прошлого. Например, на истфаке легендарного МПГИ (который я окончил, а потом и возглавлял) уже много лет плодотворно работают научные школы двух выдающихся советских и русских историков профессоров А.Г. Кузьмина и В.Г. Тюкавкина. Знаю, что аналогичные школы существуют и в других старейших вузах страны – например, в Петербургском университете есть школа профессора В.В. Мавродина.
– Нужен ли России единый учебник истории? Как вы относитесь к этой концепции?
– В идеале такой учебник, безусловно, необходим и был бы крайне полезен, но в современных условиях такая задача почти невыполнима, поскольку, во-первых, мы отказались от государственной идеологии на конституционном уровне, а во-вторых, среди историков есть представители разных методологических школ – позитивистской, цивилизационной, формационной и т.д. Поэтому в нынешних условиях оптимальным вариантом стало создание так называемого ИКС – единого историко-культурного стандарта, утверждённого президентом страны.
Именно на базе этого ИКСа была создана новая линейка школьных учебников, написанных авторскими коллективами трёх ведущих издательств страны – «Просвещение», «Дрофа» и «Русское слово». Конечно, эти учебники, как и сам ИКС, не идеальны, и мне в последнее время пришлось читать немало критических обзоров этой «трёхлинейки». Но не вызывает сомнение и то, что наведение порядка в этой сфере уже началось и это благо для образования, для наших детей и учителей.
Из указанной «трёхлинейки», на мой взгляд, по-настоящему новый учебник был написан авторским коллективом, в который входили два выпускника нашего истфака, а теперь известные учёные, профессора Игорь Львович Андреев и Леонид Михайлович Ляшенко. В методическом обеспечении этого учебника, написанного на достойном научном уровне, неплохо воплощены принципы нового ФГОСа, в нём представлено немало интересных заданий, обилие разных вопросов, неплохо продуманные темы для проектной деятельности. Не только каждый параграф, но и каждая глава начинается с проблемного вопроса, списка понятий, персоналий и цитат из трудов выдающихся историков. Вместе с тем хотел бы сказать, что мне по душе пришёлся пятитомный курс истории России, написанный моим коллегой, товарищем и единомышленником Евгением Спицыным, который, как мне представляется, смог решить одну из самых главных задач – определиться на страницах своей книги с многообразием оценок и выводов разных историков и научных школ по самым спорным проблемам отечественной истории.
– В 2014 году понятие «Русский мир» в связи с событиями на Украине, возвращением Крыма стало едва ли не самым упоминаемым в медиа. Сейчас о Русском мире говорят реже. Почему? Поменялась конъюнктура?
– Безусловно, здесь в какой-то мере присутствуют и конъюнктурные моменты, и политические аспекты, и напряжённая международная обстановка. Но всё это преходящее, ибо вне зависимости от того, как часто в медиапространстве присутствует или, напротив, отсутствует термин «Русский мир», он существует реально не одну сотню лет, это мир наших общих предков, создавших и защитивших уникальную цивилизацию, соединившую в себе колоссальные пространства Евразии и десятки народов, сотни лет живущих на этой земле. Сам по себе этот исторический опыт не только уникален, но и крайне поучителен для всего человечества. Поэтому вдвойне печально, что этого не могут или не хотят понять известные заокеанские «партнёры» и их последователи в ряде европейских стран, для которых русофобия стала едва ли не смыслом существования. Убеждён, что Русский мир не только будет сохранён, но и преумножен, ибо только в созидании можно двигаться вперёд. На отрицании и ненависти ничего нельзя построить, а разрушить – проще пареной репы. Любовь через понимание всегда была и будет основой нашего взгляда на историю русской цивилизации.
– На каком определении следует остановиться в связи с событиями 1917 года? Сейчас пытаются внедрить конструкцию «Великая Русская революция», историки, публицисты путаются в «показаниях»: то ли у нас была Октябрьская революция, то ли Октябрьский переворот… Какая версия ближе вам?
– Вы знаете, по своей «узкой» специальности я историк как раз этого периода, защищал обе свои диссертации по переломной революционной эпохе 1917–1918 годов. Поэтому когда сейчас я оцениваю высказывания о тех поистине знаковых событиях в истории нашей страны, то не перестаю удивляться легковесности, а то и откровенно мифологизированным, пристрастным подходам ряда своих «коллег».
Совершенно очевидно, что события февраля и октября 1917 года были противоположны по своей социально-политической сути и вместе с тем очень тесно связаны друг с другом, поскольку один процесс вырастал из предыдущего и был неразрывно связан с ним. В первом случае – верхушечный, дворцовый или государственный переворот, организованный частью либеральной и радикальной элиты, то есть кадетами, октябристами, действующими в активном союзе с эсерами и меньшевиками, многие из которых были членами масонских лож. Но разница между этими событиями колоссальна. Корень многих страданий и бед, обрушившихся на Россию в ХХ веке, именно в «февральском безумии 1917 года», ибо невероятные амбиции и самоуверенность бывших лидеров либеральной оппозиции после захвата государственной власти сменились полной их растерянностью и беспомощностью в практических делах. Растратив всю свою энергию и силы в борьбе с прогнившим самодержавным режимом, российские либералы в условиях распада традиционной монархической государственности оказались неспособными к созидательной государственной работе.
Февральский переворот имел тяжелейшие последствия для России, вынужденной до конца испить горькую чашу торжествующей революции. К счастью, потом большевики смогли собрать в горниле кровавой Гражданской войны растерзанную историческую Россию и предложить ей «советский проект», истинный смысл, величие и предназначение которого многим непонятны до сих пор. А ведь видный русский философ Александр Зиновьев был абсолютно прав, когда сказал, что «советский проект», воплощённый в СССР, был вершиной российской цивилизации.
Беседу вёл Вадим Попов