Сталинград, город, который даже Уинстон Черчиль, не замеченный в любви к России, называл «символом мужества… и символом величайшего человеческого страдания», 10 ноября 1961 года был переименован в Волгоград. Прошло шестьдесят лет, но участники тех событий с новым именем так и не смирились.

У въезда в город два названия. Официальное – Волгоград на дорожном знаке, и – Сталинград, начертанное на постаменте монумента с пробитой снарядом каской.

Приезжая в Волгоград, я обязательно останавливаюсь именно здесь, у пересечения автотрассы с железной дорогой. Это и есть место моего сталинградского детства. Слева от трассы – ж/д станция Разгуляевка и станица с одноимённым названием, прилепившаяся к оврагу, спускающемуся к реке Мечетке. В начале сентября 1942 года немецко-фашистские оккупанты устроили в овраге концлагерь для местного населения и застрявших в Разгуляевке беженцев. Находясь в овраге вместе с матушкой и старшим братом (отец ещё в августе ушёл в сталинградское ополчение, откуда и не вернулся), 19 ноября 1942 года, пятилетний, я слушал незабываемую музыку артподготовки контрнаступления. От артиллерийской канонады, визга и взрывов снарядов гудела и дрожала вся сталинградская степь.

В той же Разгуляевке я наблюдал, как избивают прикладами винтовок, травят овчарками, расстреливают и вешают (на крыше ж/д вагона) вовсе не военных, а гражданских советских людей. Если бы наступление советских войск задержалось хотя бы на месяц, солдаты-освободители нашли бы в Разгуляевском концлагере лишь окоченевшие трупы стариков, женщин и детей.

Дети военного Сталинграда – последние свидетели переломного сражения Второй мировой. До войны их было около 200 тысяч, сколько их осталось после тотальной бомбардировки города немецко-фашистской авиацией 23 августа 1942 года – до сих пор не подсчитал никто. Когда в Волгограде и в Москве возникли ассоциации (ставших взрослыми) детей военного Сталинграда, волгоградская ассоциация набрала чуть более 200 человек, московская – менее 100. Среди них была и Алла Гудкова, позже успевшая поучаствовать в Великой Отечественной в качестве фронтовой медсестры. Своё отношение к переименованию Сталинграда в Волгоград она высказала в одном из своих поэтических сборников:

Годы шли, новый город возник над рекой,

я в него приезжаю, а он мне чужой…

Нет! Я снова иду по горящей земле,

слышу раненых стоны на тёплой золе,

слышу клятву-призыв: «Отстоим Сталинград!»

Старожилы помнят, что, когда (после звонка из Москвы) вопрос о переименовании города был поставлен на голосование на расширенном заседании городского Совета депутатов трудящихся и Сталинградского обкома КПСС, за переименование высказались лишь 13 процентов присутствующих. Однако «демократ» Хрущёв пренебрёг мнением сталинградцев. На словах он сражался с культом личности Сталина. Но генералиссимуса в живых уже не было. Так что на деле своим переименованием он нанёс удар прежде всего по памяти поколения победителей в Великой Отечественной.

За шесть десятков лет Волгоград так и не сумел заменить в истории и людском сознании Сталинград. Тем, кто в этом сомневается, стоит побывать во французской столице, прокатиться в парижском метро до станции Stalingrad, а заодно и прогуляться по парижской площади Place de la Bataille de Stalingrad. Ни внешний мир, ни бывший советский народ о Сталине и Сталинграде не забывают.

Борис Осадин,
член общественной ассоциации
«Дети военного Сталинграда в г. Москве», профессор