Большая заслуга Дмитрия Володихина в том, что он подробно рассказал и показал: невероятные трудности, которые пришлось преодолеть князю Пожарскому, заключались не только в злой силе врагов, но и в обычаях своего времени, в обычаях Руси той эпохи. По тем понятиям он не мог, ну не мог быть командующим освободительной армией как образно пишет автор, Пожарский был «полковником», а в стране насчитывалось несколько «маршалов». Пусть у них не было таких военных заслуг, как у него, но – их кровь была «выше». И это признавали не только аристократы, но и простолюдины: главное – какого ты рода. Увы, отмечает Дмитрий Володихин, подавляющее большинство русской аристократии вышло из Смуты замаранным – пособничеством полякам, службой самозванцам, хамелеонством и двурушничеством. Но – даже после изгнания поляков, на Земском соборе, собравшемся для выборов нового царя, первым в списке «делегатов» стоит князь Мстиславский, хотя это он, кланяясь, отворял полякам ворота в Москву, а князь Пожарский – седьмым.

Всё же его чрезвычайные заслуги были учтены – вопреки общепринятым нормам. Однако когда речь шла о судьбоносных решениях и судьбоносных сражениях – проявлял хладнокровную твёрдость и не уступал.

Так было, пишет Дмитрий Володихин, и в отношениях с «низами», прежде всего с буйным казачеством, составлявшим значительную часть его войска. Незадолго до того казаки зарубили Заруцкого – одного из первых руководителей освободительного движения в России. Не раз и жизнь Пожарского подвергалась опасности. Особенно – когда он удержал казаков от расправы над сдавшимися в плен поляками после взятия Кремля. А было от чего прийти в ярость. Ведь именно эти поляки сожгли московские посады, вырезали тысячи их обитателей, глумились над женщинами, проигрывали друг другу в кости боярских и дворянских дочерей. Особенно поразило русских людоедство интервентов. Тут необходимо уточнение.

В августе Пожарский отбил наступление гетмана Ходкевича, шедшего на помощь засевшим в Кремле и Китай-городе полякам. После этого у тех начался голод. Пожарский предложил осаждённым уйти из Москвы с оружием, но те отказались – им бы пришлось оставить награбленное. И, ожидая нового прихода своих, они предпочли есть собак, кошек и крыс, потом пленных, а затем и своих. Сначала убитых, а потом начали охотиться друг за другом, но отказаться от награбленного в русской столице эти «европейские рыцари» были не в силах. Более того – в расчёте на долгую осаду они стали готовить солонину из человечины. Вот эти чаны с засоленными трупами своих товарищей нашли русские бойцы, ворвавшиеся в Кремль. И в этих экстремальных обстоятельствах Пожарскому удалось предотвратить поголовное истребление польских людоедов – и не только из христианских соображений: он предвидел, что рано или поздно встанет вопрос о размене пленных с поляками.

Дмитрию Володихину удалось показать всю невероятную сложность эпохи Смуты и на этом фоне – поистине великую историческую личность, князя. Не обошёл он вниманием и то обстоятельство, что многие историки, в частности Костомаров, недооценивали Пожарского. Странно читать, что могила героя в суздальском Спасо-Евфимьевом монастыре «была утрачена в XVIII веке». Её нашли в середине XIX столетия и лишь в 1885 году над ней соорудили мавзолей-часовню. Знаменитый памятник Минину и Пожарскому работы скульптора Ивана Мартоса на Красной площади был установлен к 200-летию освобождения Москвы от западных варваров. После Октябрьской революции над тем и другим памятником нависла угроза. В 1933 году большевики ликвидировали мавзолей-надгробье в Суздале. Раздавались призывы уничтожить монумент на Красной площади. К счастью, памятник уцелел, надгробье было восстановлено в 2009 году. Общественность поставила вопрос о канонизации князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Что ж, его заслуги перед сохранением православной державы нашей переоценить невозможно.