На вопросы «ЛГ» отвечает член президиума Совета по культуре и искусству при президенте России, главный редактор газеты «Культура» Елена Ямпольская.

– Елена Александровна, ваше выступление на президентском Совете в конце прошлого года многие не без основания назвали резонансным. Благодаря ему вы стали ещё и звездой ютуба…

– «Звездой» – сильно сказано. Просто, действительно, выступление появилось не только в формате текста на портале Kremlin.ru, на сайте нашей газеты и ещё в ряде ресурсов. Канал Russia Today сделал забавную вещь: они вырезали из общей видеозаписи мои восемь минут, положили фоном музыку Микаэла Таривердиева из «Семнадцати мгновений весны» и разместили на ютубе. Причём взяли песню не про секунды, о которых нельзя думать свысока, а «Я прошу, хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня». Когда люди спрашивают, где послушать то, что я говорила 25 декабря, отсылаю именно к музыкальной версии – остроумной и трогательной.

– По окончании вашей речи президент Путин сказал: «Мы все слушали вас с интересом и удовольствием». Приятно было?

– Ещё бы! Вечером того же дня в Государственном Кремлёвском дворце выступал сводный Детский хор России. Пели ребята бесподобно. Но я поймала себя на том, что сижу, как Деточкин после премьеры «Гамлета»: лицо блаженное, окружающая реальность плывёт в тумане, а в ушах всё звучат слова про интерес и удовольствие... Сейчас мои либеральные друзья встрепенутся: ах, она сравнивает кремлёвский партер с автозаком! Специально, чтобы они не растеряли форму, настаиваю на аналогии с Деточкиным.

Если без шуток, то, когда тебя хвалит президент страны, – впечатление незабываемое. Единственное, что беспокоит: хорошо бы в первый, однако не в последний раз...

– А был ли у вашего выступления какой-нибудь более существенный результат?

– Недавно состоялось заседание штаба Общероссийского народного фронта, где было объявлено, что в 2016 году одним из приоритетных направлений деятельности ОНФ станет культура. Курировать это направление поручено мне. Культурой «фронтовики», конечно же, занимались и раньше, но, насколько я понимаю, – как составляющей в гуманитарном блоке. Теперь решено её выделить. Площадка Народного фронта, на мой взгляд, очень подходит для такой работы. Потому что критерии оценки состояния культуры на самом деле и должны быть народными. Когда я слышу: на десять процентов повысилась посещаемость, на двадцать процентов увеличилась пропускаемость, – впадаю в тихое отчаяние. Культура – она не в процентах! Она – в настроении людей, которые идут по улице. Понимаю, что чиновникам трудно руководствоваться подобными критериями, перед ними стоит множество частных прагматических задач. Но лес за деревьями видеть необходимо. И было бы здорово, если бы все российские чиновники, в какой бы области они ни функционировали, помнили про свою сверхзадачу: создание благоприятного климата в стране, сохранение психического, а значит, и физического здоровья людей.

Вопросы культуры не решаются отдельно. Мне удалось высказать на президентском Совете: культура – это прежде всего смыслы и ценности. Невозможно, чтобы они находились в ведомственном подчинении, чтобы в одной отрасли нравственные ценности были, а в других – нет. Ценностями должна быть пронизана вся наша жизнь – и по вертикали, и по горизонтали. Нужен координирующий центр, где встречались бы специалисты из самых разных областей. Надеюсь, на площадке Народного фронта как раз и получится создать такое место встречи. Не ради круглых столов и семинаров. Столы столами, но главное – озвучить проблему, провести мозговой штурм, найти варианты решения и тут же начинать их реализовывать.

– А конкретнее?

– Например: в последнее время мы регулярно слышим о конфликтах между деятелями культуры и государством. Или – что ещё хуже – между культурой и Церковью. Эти конфликты становятся достоянием широкой общественности, попадают в СМИ, усугубляя и без того малорадостный информационный фон. А надо, чтобы они снимались в зачаточном состоянии. Кто этим будем заниматься? Вот сейчас в Новосибирске очередной скандал – теперь по поводу бывшего гарнизонного Дома офицеров, где пытаются открыть музей современного искусства. У многих горожан иное видение, для чего этот дом можно использовать. Настолько иное, что они пишут напрямую президенту страны. У нас что – нет промежуточных инстанций? Или у президента мало других забот, чтобы решать ещё и судьбу здания, находящегося в аварийном состоянии? Совершенно очевидно, что людям просто некуда обратиться. На мой взгляд, в рамках ОНФ могла бы действовать комиссия по экстренному разрешению конфликтов в сфере культуры.

– Но ведь есть Минкульт.

– В любом серьёзном ведомстве – и чиновников нельзя за это винить – действует долгая цепочка: получили входящее за номером... своевременно рассмотрим, отправим исходящее и т.д. А нужны группы мобильного реагирования. Я давно об этом говорила, но не понимала, на базе чего их можно создать. К примеру, поступил сигнал: на территории такого-то заповедника началось строительство. Если проверка пойдёт обычным путём, дома гражданской архитектуры уже будут стоять. Или, наоборот, – выяснится, что тревога ложная, но журналисты соответствующих СМИ так раздуют слухи, что вся страна будет возмущаться. Никаких коттеджей в помине нет, а осадок остался. Нужны люди, работающие по другим схемам, нежели «входящее – исходящее». Которые готовы отправиться на место сегодня же. Или – могут позвонить доверенным лицам и попросить быстренько сгонять за двадцать километров, до того самого заповедника, дабы оценить ситуацию собственными глазами. Ведь сила Народного фронта – именно в том, что у него мощнейшая регио­нальная сеть.

– Хорошо, съездили активисты ОНФ в заповедник. И куда с этими выводами? Где их примут?

– Как раз на культурной площадке ОНФ. Если факт подтверждается, немедленно обращаемся к руководству заповедника, к местным либо федеральным властям – смотря какого подчинения территория, в правоохранительные органы.

– Думаете, удастся остановить стройку?

– Думаю, удастся заморозить процесс до получения судебного решения. И что ещё важно: мы не переуступаем оппозиционным силам право объявить о нарушениях, смаковать свою «смелость». Люди уже начали привыкать к тому, что самым упорядоченным общественным контролем, самым строгим отслеживанием безобразий занимается Общероссийский народный фронт – организация, которую – если кто-то забыл – возглавляет президент страны. На культурном «фронте» надо опираться на уже имеющийся опыт работы наших товарищей. Это нормально: люди прогосударственных, пророссийских взглядов требуют, чтобы священные места родной страны оставались неприкосновенными, чтобы национальное достояние охранялось законом – без исключений. Если какой-то чиновник этого недопонимает, ему объяснят. Причём, заметьте, объяснит не оппозиция.

– Итак, в ОНФ начался год культуры?

– Надеюсь, не только год. Да и в стране тоже. Без культуры дальше никуда – это всё-таки поняли. Было бы здорово, если бы последние лет 10–15 мы занимались восстановлением человеческого материала, простите мне столь прозаическое выражение. Тогда к трудностям, которые страна пре­одолевает сегодня, мы подошли бы гораздо более подготовленными. С людьми, способными отличать истинное от мнимого, патриотически настроенными, получившими хорошее образование и настоящую профессию, можно бросаться на импортозамещение. Но стелить соломку заранее – не в человеческой природе, к сожалению. Теперь надо одновременно решать глобальные проблемы и воспитывать людей, вместе с которыми можно их решать. А каким образом воспитывают порядочного, трудолюбивого человека? В Японии в 60-е годы прошлого века появились государственные программы формирования личности. Но там – моноэтническая страна, всё гораздо проще. А у нас без малого двести национальностей. И несколько традиционных религий. Что остаётся как фактор объединения? Культура. Мы помним: у нас была страна, где люди аукались цитатами из одних и тех же фильмов, – да мы и сейчас ими аукаемся. Где смеялись над одними и теми же шутками – и дворник, и академик...

– ...и завотделом пропаганды обкома КПСС.

– И генсек. Мы помним: у нас есть опыт объединения страны, огромной страны, общей культурой. Свет которой радует нас до сих пор. Я бы о задачах, стоящих перед культурой нынешней, говорила именно в таких категориях: радость, милосердие, утешение.

– Плюс «воспитание поэтического отношения к жизни» – это из вашего выступления на Совете.

– Да. Моё принципиальное убеждение: проклятие коррупции связано с душевной тупостью, или, скажем мягче, душевной неразвитостью. У человека, который умеет ценить красоту вне зависимости от того, какая часть этой красоты принадлежит ему лично, освобождается масса сил и времени для творчества. В любой сфере. Ведь поэзия – и в научном открытии, и в красивом техническом решении, и в любом добросовестном труде, тем паче – служении. Так же, как культура – это абсолютно всё, что нас окружает. Год кино – понятно. Но разве будущий Год экологии – не культура?

Культура – всё, что подвигает человека к душевной деятельности. Всё, от чего зависит, с каким настроением он встаёт утром, идёт на работу – и работает.

– Или не работает.

– Совершенно верно. Если ему с утра до ночи внушают, что он, ничего не сделав в жизни, уже всего достоин. Что девочке из провинции, еле-еле получившей школьный аттестат, достаточно приехать в Москву, а там на каждом углу – по олигарху, и все только её и дожидаются. В этом отношении самый болезненный вопрос – информационная политика. Для 90 процентов нашего населения культура – это то, что они получают из СМИ, в первую очередь электронных. Люмпенизация страны идёт через рекламу и дешёвые сериалы.

– Вы и на это надеетесь воздействовать?

– Ну, я не до такой степени наивна… Но если ты не в силах изменить ситуацию радикально, ты можешь влиять на неё исподволь, формируя общественное мнение. Крайне удивляюсь, когда слышу от чиновников разного уровня: не берусь судить, я в этой области не специалист, всего-навсего менеджер. Не понимаю, как можно чем-то заниматься, будучи некомпетентным? У меня совесть чиста: окончила театроведческий факультет ГИТИСа, много лет работала театральным критиком, а театр, как известно, искусство синтетическое, здесь без знания литературы, музыки, живописи не обойтись. Всю свою журналистскую карьеру руководила именно подразделениями, пишущими о культуре. Пятый год возглавляю газету «Культура». Поэтому стыдливо прятать глаза и говорить, мол, не возьму на себя смелость, – не стану. Возьму. Смелости мне вообще не занимать. Другое дело, понимаю: ничья точка зрения не является абсолютом. Надо высказываться, обсуждать, спорить…

– И откликаться на запросы простых людей.

– Конечно. Но тут есть важное уточнение. «Откликаться на запросы» должны профессионалы. Посмотрите, кто сейчас является основной регулирующей силой в области культуры? Союзы горожан. Православные активисты. Даже казаки. Люди чувствуют, что им подсовывают духовное гнильё, начинают выражать протест – не всегда корректно. Получается ещё хуже, потому что вопрос ведь не в том, открывать или нет музей современного искусства, а в том, способствуем ли мы гармонизации общественных отношений или, напротив, усугубляем раскол. Пикеты, стычки, срывы спектаклей, разгромы выставок, конечно, ничего не гармонизируют.

– Что же – молча проглатывать кощунство?

– Нет. Обращаться – я надеюсь – на культурную площадку Общероссийского народного фронта. Где, как мне опять же хочется верить, сойдутся прежде всего профессионалы. Люди с соответствующим образованием и достаточным опытом. Разве это не наша прямая обязанность – грамотно объяснить, почему то, что кажется гнильём, таковым на самом деле и является?

На наш взгляд, это плохо, вредно, разлагающе, малохудожественно, вторично, и мы готовы свою точку зрения донести до общественности, а при необходимости – до мэра или губернатора... Или: поверьте, граждане, ваша бдительность чрезмерна, вы дуете на воду, обжёгшись на Гельмане.

Скандал с новосибирским «Тангейзером» помнится до сих пор. У многих сложилось впечатление, будто власти зажимают свободу творчества, а Русская православная церковь – косная и обидчивая. Каждому ведь не объяснишь, насколько это была неталантливая вторичная работа. При этом моя личная точка зрения – никого не следовало увольнять. В момент, когда конфликт только разгорался, требовалось приложить все старания к поиску компромисса. В лепёшку разбиться, но устроить встречу местного владыки и главы СТД Александра Калягина. Продемонстрировать стране образец действительно интеллигентного поведения. Однако не нашлось инициативного связующего звена. Людей доброй воли, как раньше говорили. И получилось, с одной стороны, «Кощунство!» – в принципе, справедливый наезд на «Тангейзер», с другой – «Наших бьют!», корпоративная солидарность театральных деятелей, тоже вполне объяснимая. Никто не смог переступить рамки своих интересов, никто не подумал, какой общественный резонанс это будет иметь.

Сейчас чрезвычайно важно, чтобы не возникали – особенно на пустом месте – гражданские потасовки. Мы просто не имеем права биться между собой. И без того теряем людей каждый день. Так страшно, глупо теряем, что кричать от боли хочется.

Почему ещё так важно поэтическое восприятие мира? Потому что поэзия выше политических взглядов. Поэзия – это любовь. А любовь нивелирует различия, стирает разногласия, примиряет идейных противников. Выступая на президентском Совете, я сознательно использовала психологический термин «депривация». Это ощущение внутренней пустоты, эмоциональная выжженность, когда человек не может удовлетворить потребность в любви, заботе, в ощущении себя частью единого целого. Как результат – депрессивные состояния, выплески агрессии, суициды.

Русский человек говорит: беда не приходит одна, пришла беда – отворяй ворота. Действительно, у несчастий есть определённая инерционность. Наши новостные ленты сейчас выглядят мрачно, и самое страшное – кошмарные сюжеты повторяются, как в дурном сне. Практически ежедневно гибнут дети, зачастую от рук собственных родителей. Подростки сводят счёты с жизнью. Бытовые конфликты заканчиваются убийствами. Чудовищная жестокость становится чуть ли не нормой. Что происходит? Никаких несусветных трудностей пока нет, не в блокадном Ленинграде живём. Более того: впервые за много лет появилась надежда на достойное будущее, на коренной перелом. Но, как известно, самый тёмный час бывает перед рассветом. Так давайте поможем людям пережить этот час.

– Вы уверены, что культура способна залатать дыры экономики?

– Она способна перевести интересы человека из материальной плоскости в духовную. Нехватка материального вызывает раздражение, а потребность в новых духовных ценностях, напротив, окрыляет. Попробуем формировать запросы на другом поле.

Мы часто говорим: деятели культуры забыли о своей миссии, они не служат народу. Но последнюю четверть века им об этом никто и не напоминал. Не факт, что мы напомним – и нас услышат. Но мы хотя бы попытаемся. Психологи говорят, что у каждого человека есть своя история, «легенда», которую он сам про себя сложил. Ведь главные человеческие потребности – вовсе не еда и секс. Наипервейшая потребность – уважать самого себя. Без этого жить нельзя. Наши «легенды» – это наша почва для самоуважения. У многих деятелей культуры, в том числе молодых, образ такой: я самодостаточный, независимый, у меня нет никаких точек соприкосновения с государством и властями, свобода моего самовыражения – превыше всего. Но этот образ не прибит гвоздями. Можно попытаться вылепить другой, который даёт не меньше оснований для уважения. К примеру: я талантлив, мне многое дано, с меня много и спросится, я в ответе за людей – за их нравственное состояние, душевное благополучие, за сохранение нации в целом и на этом поприще готов сотрудничать с любыми конструктивными силами. Скажем, я как худрук местного театра отвечаю за общую атмосферу в своём городе. И даже за криминогенную обстановку. Человек, который вечером побывал на хорошем спектакле, утром, скорее всего, улыбнётся соседу по подъезду. Думаете, это ничтожный итог? По-моему, великий.

– Похоже, вы увлекаетесь психологией.

– Не до фанатизма. Просто мне кажется, что явное ментальное недугование нашего общества выдвигает эту науку на передний край. Надеюсь, на культурной площадке ОНФ мы будем регулярно встречаться с экспертами в области психологии, социологии, соционики. Как и со священнослужителями традиционных конфессий. Если мы соглашаемся, что культура – это работа души, значит, любое знание о душе для нас полезно. Надо понимать, что искусство воздействует на человека, в том числе на подсознательном уровне. Вот беспрецедентные очереди на выставку Серова. Для меня очевидно, что это объясняется не только тягой к прекрасному, жаждой эстетического наслаждения. Серов — это прежде всего лица. Всегда значительные. За каждым портретом – от императора до деревенской бабы, от крупного промышленника до ребёнка – неповторимая судьба. Его герои зачастую далеко не идеальны, зато они уникальны. Где вы сегодня увидите значительное лицо, кроме как на выставке Серова? Смазливые – пожалуйста. В одной клинике, по одному лекалу перешитые – сколько угодно. Значительных нет.

– Уверен, направление, которое вы будете вести в ОНФ, получит большой общественный резонанс. Для многих пока деятельность Народного фронта ограничивается телетрансляциями встречи лидера с активистами.

– У ОНФ есть громкие эффективные проекты. В первую очередь «За честные закупки» – когда пресекается нецелевое или просто неоправданное расходование бюджетных средств. Прежде чем вскинется какой-нибудь Навальный, «фронтовики» во всеуслышание объявляют: тут хотели провести корпоратив за 60 миллионов, там намеревались приобрести авто представительского класса, чтобы проводить перепись сельского населения… Результаты такой работы ясны и очевидны, в этом коллегам можно только позавидовать. Не зря ОНФ гордится проектом «За честные закупки».

Чего можно ожидать на культурной площадке? Одним из приоритетов наверняка станет поиск молодых талантов по регионам России. Знаю, что целый ряд структур, организаций и движений этим уже занимается. Надо попытаться связать всё в единую систему.

Культура парадоксальна. С одной стороны, это сфера, где работа в ручном режиме – не досадная временная необходимость, а единственно возможный способ взаимодействия. Любая попытка влиять на культуру – это всегда индивидуальный «ювелирный» контакт с творцом. Желательно на том уровне, который ему интересен... С другой стороны, не надо забывать, что культура – отрасль. Она должна давать продукцию. И продукция эта обязана быть качественной.

Для культурной площадки ОНФ нужны люди, которые бы многое успевали. Читать сценарии фильмов, претендующих на господдержку. Ходить на выпускные экзамены в творческие вузы. Пробежаться по книжным магазинам и посмотреть, что лежит на прилавках у касс – на самом выгодном месте. А там в основном Акунин. Отряхнувший, так сказать, прах России со своих ног. Повторюсь, как и в случае с телевидением, мы вряд ли сможем повлиять на издательскую политику и книготорговлю, но открыто поднять вопрос – вполне.

Собственно, мы уже пятый год в «Культуре» именно такую работу и ведём. Но, конечно, возможности газеты и ОНФ несопоставимы.

– Ох и взорвётся либеральная пресса! Сколько крика будет! «Ямпольская со товарищи захватывают контролирующие функции! Начнут рулить и в кино, и в театре, и в творческих вузах!» Не боитесь такой реакции?

– На каждый роток не навесишь платок, как известно. Криков не боюсь – потому что вообще по жизни, если и испытываю страхи, то совершенно другие. За здоровье близких, например. У меня нет никаких задних мыслей, мне ничего не нужно лично для себя. Скажу честно, если есть у меня тайная мечта – так это жить около Михайловского, каждое утро подниматься на Савкину горку и смотреть, как за домом Пушкина встаёт солнце. Более прекрасного пейзажа нигде в мире не видела. Но понимаю, что для покоя ещё рановато… Насколько я знаю, у тех, кто активно работает в Народном фронте, друзей мало. На них регулярно обижаются гораздо более весомые личности, чем журналисты либеральной прессы. Однако ничего, все пока живы.

Никто в мыслях не держит чем-то «рулить». Наша задача – услышать, понять и помочь. Попытаться связать тех, кто давно разбрёлся по отдельным нишам. Речь идёт не о цензурном комитете, а о компетентном и бескорыстном сообществе.

– А есть из кого составить такое сообщество?

– На мой взгляд, да. И в Москве, и в регионах – я немало езжу по стране – хватает людей, которые искренне болеют за происходящее. С душой работают.

– Как-то я оказался в большой компании региональных музейщиков. Таких просветлённых лиц не встречал, признаюсь, давно. Ни капли цинизма. Увы, это не очень видное сообщество, хотя знают, разумеется, Евгения Богатырева, Павла Матвийца, Александра Шолохова…

– У Саши Шолохова в Вёшенской немало проблем. У Георгия Василевича, мною горячо любимого, в Михайловском – не меньше. Раньше я про эти проблемы слушала, сочувствовала, могла сама статью написать или направить журналиста. А теперь, не исключено, удастся и помочь.

– Успехов в новой – нелёгкой, но такой необходимой работе!

– Спасибо. Могу только ещё раз повторить: мы попробуем.

Беседовал Леонид КОЛПАКОВ