На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии...

От Луки Святое благовествование (15:7)

Так уж получилось, что вскоре после того, как прочитал я Библию, в Москве купил только что увидевшую свет книгу с цинично-ироничным названием «Забавная Библия». Автор – французский журналист Лео Таксиль, которого охотно печатали в СССР. Ещё в 1926 году научное общество «Атеист» выпустило книгу Таксиля под названием «Занимательная Библия». Второе издание вышло в 1930 году. И вот в 1961 году в «Политической литературе» 250-тысячным тиражом книга была напечатана уже под названием «Забавная Библия». В аннотации отмечается, что автор «с неистощимым юмором разбирает нелепость (? – З.Б.) Библии» и что «советский пропагандист, ведущий атеистическую работу, получит богатый материал, прочитав эту книгу, которая иллюстрирована большим количеством сатирических (? – З.Б.) рисунков».

Недавно, разыскивая какую-то книжку в моём архиве, я обнаружил увесистый том в плотной серой обложке. Это была та самая «Забавная Библия». Перевернул обложку и обнаружил, что одна страница форзаца вся исписана каким-то текстом. Внизу дата: «13 февраля 1962 года, Рязань» – и мои инициалы. Мне было 27 лет. Вот что тогда я писал: «Тот факт, что официальная пропаганда печатает этот пасквиль четвертьмиллионным тиражом, – это по меньшей мере чудовищно и даже опасно для всех христиан СССР. Ведь у нас в огромном многоконфессиональном государстве научный атеизм бьёт в основном по христианству, по Библии. Тем самым противопоставляют одну религию другой. Неужели нельзя не видеть и не предвидеть, чем всё это кончится?» Собственно, вряд ли в те архи­атеистические времена (Хрущёв оказался ещё более яростным безбожником, чем его предшественники) позволили себе бы поиздеваться над священными писаниями других религий, особенно над Кораном. Побоялись бы. Наверное, всё это оттого, что мы считаем христианство… демократической религией.

Для меня, как для врача по образованию, Бог – это и мораль, и эволюция, и философия, и уважение к «отеческим гробам», и ещё раз мораль, мораль, мораль... В этом смысле я более чем верующий. И пусть все Гольбахи и Таксили сколько хотят измываются над Библией, которая, кстати, спасла и Францию, и саму Европу вообще с помощью христианской морали. Ибо именно мораль легла в основу христианской цивилизации».

С тех пор много воды утекло. Многое изменилось как в нашей жизни, так и в нашем сознании. По крайней мере с тех пор прошёл срок намного больший, чем отрезок времени, который обозначил Моисей для изменения менталитета целого народа. Сейчас в моей домашней библиотеке можно насчитать множество экземпляров Библии на армянском и русском языках, в том числе Библии для детей, для самых маленьких. Как и полвека назад, считаю Книгу книг очень сложной, требующей особого умения и особых навыков для чтения. Но самое главное то, что Библия, где бы я ни был, является для меня книгой настольной. Она всегда сопровождала меня во время длительных путешествий. Она для меня и школа, и университет, и школьный учитель, и университетский профессор. А учитель и профессор прежде всего ассоциируются с уроком. При чтении Библии создаётся такое впечатление, что проходишь уроки жизни, знакомишься с опытом истории.

По сути, Библия впервые в истории человечества показала, что переход от одной формации к другой не может проходить гладко, что сам процесс перехода чреват истерией и нытьём, расколами и заговорами, интригами и коварством, террором и ностальгией. И в этом есть своя логика, своя закономерность: не может без боли происходить ломка стереотипов и менталитета, привычек и догм. И вряд ли кто дожил бы до встречи с реальной свободой, если бы действительно не усвоил посланные Господом Богом через Моисея десять заповедей, начертанных на скрижалях. Так появился первый и, пожалуй, самый совершенный и краткий Основной Закон. И спас он идущие по тернистому пути к свободе народы, больше всего страдающие от беззакония. А беззаконие приводит к противостоянию. Противостояние строит баррикады в родном отечестве. Отечество как в воздухе нуждается в примирении.

Вся Библия густо испещрена мириадами формул, являющихся панацеями от раздоров, расколов, неприятия и мести. И в основе их лежат такие поистине божественные понятия, как Обращение, Покаяние и Прощение, без действенного осознания и восприятия которых мы можем сегодня потерять многие наши обретения. Ибо с нами произошло и происходит то, что во все времена происходило со всеми народами, переживающими Исход и переходный период.

Я не собираюсь давать кому-либо оценки, которые вправе ставить только учитель. Неслучайно Христа называли великим словом «УЧИТЕЛЬ». Перед нами стоит другая дилемма. Одного и того же человека (политического лидера, полководца, героя) одни причисляют к лику святых, другие – к Иуде. Кто праведник, а кто грешник – судить не нам. Мы лишь обязаны вспомнить уроки от Луки: «Я пришёл призвать не праведников, а грешников к покаянию», а также «дать уразуметь народу: Его спасение в прощении грехов», от Матфея: «Сотворите же достойный плод покаяния»... который является предтечей плода прощения.

Вряд ли кто может позволить себе воспринимать библейские постулаты как некие идеологические или юридические догмы. Речь в конечном итоге идёт о концепциях. Ещё в древних армянских судебниках, вбирающих в себя библейскую логику, красной нитью проходит мысль о том, с какой осторожностью нужно судить в мирное время за поступки, совершённые в годы лихолетья. Не говоря о том, что святая святых во всех этих делах – ответ на поистине эзоповский вопрос: «А судьи кто?» И на этот счёт есть ответ в Биб­лии: «Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя»… (Послание к римлянам, 2:4.).