или Так сколько же букв в испанском алфавите
Пройдя полный курс испанского языка в Институте Сервантеса (учебное заведение Министерства образования, культуры и спорта Испании), я навсегда запомнила, что в этом языке алфавит состоит из 27 букв. Однако неделю назад, пересмотрев в одном из книжных магазинов более 20 учебных пособий и словарей, пришла к ошеломляющему открытию: в разных учебниках количество букв в алфавите колеблется от 27 до 30.
Впрочем, и цифра 27 – это ещё не гарант правильности. Так, например, А.И. Лахаева («Испанский язык. Самоучитель»), С.А. Матвеев («Быстрый испанский») и О.В. Серова («Современный испано-русский и русско-испанский словарь») ввели в алфавит «erre doble» (двойное эррэ) как букву. Но такой буквы никогда не было.
Сочетания «ch» и «ll» исключены из испанского алфавита как самостоятельные буквы ещё в 1994 году. Между тем есть российские учебники, в которых до сих пор не учтены эти изменения (например, М.Д. Абрамова «Испанский без репетитора», И.А. Дышлевая «Курс испанского языка» и все перечисленные выше авторы). В ряде учебных пособий в алфавите отсутствует буква «W».
В «Испанско-русском словаре современного употребления» (А.В. Садикова, Б.П. Нарумова) увидела слово «paro» в значении «синица». Однако, согласно словарю Королевской академии испанского языка, paro – это не «синица», а «родовое название различных птиц семейства синицевых». Слово «коршун» в «Большом русско-испанском словаре» под редакцией доктора филологических наук Г.Я. Туровера переведено как «halcón», хотя «halcón» по-испански – сокол. В результате в переводе Энрике Мойа Каррион, воспользовавшегося этим словарём, царевна-лебедь в «Сказке о царе Салтане» бьётся с соколом.
Дело доходит до смешного: на обложке словаря, составленного О.А. Серовой, написано «moderna diccionario». Два слова – две ошибки. Мало того что нарушена последовательность слов, слово «diccionario» («словарь») – мужского рода, поэтому и прилагательное к нему должно быть мужского рода – «modernо», а не женского, как написано на обложке. Держу пари, что нашего разведчика в Испании, кем бы он ни представлялся, выдаст не произношение, а прежде всего ошибки того словаря и тех учебников, по которым он учил язык.
«Таня, объясни русским филологам, что идиома и фразеологизм это не одно и то же», – попросили меня испанские преподаватели в Саламанке. Но каким образом я могу это сделать, если печатный орган направляет мою статью рецензентам, а рецензенты есть не кто иные, как составители этих самых словарей и учебных пособий. Кто ж из них против себя позволит что-то сказать?
Книга с результатами моих исследований была выпущена испанским издательством на испанском языке и распространилась по всему миру. И только в России я не могу опубликовать ни строчки, потому что инквизиторы от российской науки не позволяют инакомыслящим ни печататься, ни выступать с докладами на научных конференциях.
Может, рецензенты боятся, что зарубежные коллеги уличат их в низком профессионализме, как это было однажды, когда аспирантка одного из высших учебных заведений Москвы выступала с докладом в Институте Сервантеса по творчеству Хавьера Мариаса? Девушка даже не догадывалась, что доклад, который она делала на испанском языке, не понимал никто. Думаю, если бы наши российские преподаватели подтвердили свои знания в Институте Сервантеса, наших студентов понимали бы везде. И вообще экзамен по любому языку можно сдать в соответствующей стране и получить диплом. Именно диплом, дающий право на преподавание, а не сертификат, подтверждающий ваше пребывание на курсах.
Татьяна Буслова,
магистр филологии, переводчик