На днях в Минске прошла конференция, посвящённая 40-летию выхода «Блокадной книги» и 100-летию со дня рождения Даниила Гранина, который вместе с белорусским писателем Алесем Адамовичем был её автором. Конференцию организовали министерства культуры наших стран, посольство России в Республике Беларусь и Дом Москвы.
Посол России в Белоруссии Дмитрий Мезенцев, открывая конференцию, назвал работу по сбору материала и само написание книги литературным и человеческим подвигом. Это, безусловно, так, хотя авторы скромно определяли труд стремлением «дать выговориться блокаде её словами», как писал Адамович.
Писатели, разные по возрасту, образованию, характеру, создали документальную летопись-ораторию, которая стала почти сенсационным открытием, казалось бы, всем известного. Блокада Ленинграда – героическая страница истории, 872 дня подвигов и потерь – кто этого не знает? То, что вместили в книгу авторы, представило неосознаваемое прежде – не только героизм защитников города, но и трагедию обычных людей, ленинградцев. Книга, в первом издании урезанная, вскоре была переведена на 15 языков мира, хотя в Германии перевод вышел лишь спустя почти 10 лет – в 1987-м. Видимо, для цензуры у нас и для немецкой «неспешности» были основания, которые, конечно, теперь понятны.
Как отмечала на конференции ведущий архивист ЦГАЛИ Санкт- Петербурга Елена Лисичёнок, Гранин потом писал, что поначалу отбивался от предложения Адамовича, продолжавшего упорно его «вербовать». А когда дал согласие и они стали ходить от дома к дому, от квартиры к квартире, то не было сомнения: они делают важную книгу, может быть уникальную. Работа была адская! Собрали огромный материал, который до сих пор хранится в архиве. Сверхнагрузка выпала на стенографисток – даже эмоционально «пережить» всё записанное было испытанием. Обжигали муки и страдания блокадников, как и их стойкость, готовность к самопожертвованию.
Историк Милена Третьякова заметила, что ещё в 1943-м была создана комиссия, которая собирала дневники, другие свидетельства, но перед началом Нюрнбергского процесса её работа была прекращена. Рассказы о трагедиях мирных жителей властям были не нужны, требовалась героизация. Сталинский подход, заметила Третьякова, был таков: война закончилась победой, началось восстановление народного хозяйства. Горькая человеческая составляющая войны, по мнению историка, стала предметом умолчания.
Перед «Блокадной книгой» уже вышли произведения, которые касались гуманитарной катастрофы. Тот же Адамович с Янкой Брылем и Владимиром Колесником выпустил книгу «Я из огненной деревни» («Я з вогненнай вёски» – по-белорусски). Были и другие яркие творения. Но труд Гранина и Адамовича стал прорывом гораздо более масштабным.
«Важно осознавать, – сказал преподаватель Белгосуниверситета Александр Горбачёв, – что книга открывает правду, почему от 75 до 80 процентов потерь гитлеровцы понесли на Восточном фронте и кто принёс Победу, роль СССР в которой на Западе хотят принизить».
Советник директора Российской государственной библиотеки Николай Сахаров сделал вывод: «Когда потомки будут изучать наше время, они обязательно обратятся к творению Гранина и Адамовича».
В кулуарах конференции я побеседовал с Натальей Адамович, дочерью писателя. Зашла речь и о последователях, в частности о Нобелевском лауреате Светлане Алексиевич.
– Отец всегда искал людей, которые что-то могут сделать. С Василём Быковым они поняли: Светлана Алексиевич сможет написать о женщинах войны как никто. Кстати, название книги – «У войны не женское лицо» – было подсказано Адамовичем. Светлана об этом и другой помощи всегда вспоминает с благодарностью. Я разделяю писателя Алексиевич и публициста Алексиевич. Когда, например, Татьяна Толстая её ругательно ругает, я этого не понимаю. Важно видеть суть – в книгах Алексиевич есть продолжение традиций «Блокадной книги». Это самое главное. Передавать язык беды – это особый дар.