В рамках XIX Международного театрального форума «Золотой витязь» на сцене Московского театра юного зрителя с огромным успехом прошёл спектакль Северо-Осетинского государственного академического театра им. В.В. Тхапсаева «Ричард III» в постановке художественного руководителя театра, заслуженного артиста РСО – Алания и КБР Гиви Валиева. Пьесу Шекспира на осетинский язык блестяще перевёл народный поэт Осетии, лауреат премии им. К.Л. Хетагурова Тотрадз Кокайты.
Интерес пришедших на спектакль осетиноязычных (и не только) зрителей к трагедии Шекспира объясняется не только неоднозначностью характера самого герцога Глостера, ценой убийства самых близких людей завоевавшего трон Ричарда III, или философской драмой, отображающей политическую ситуацию Европы в конце XVI в., но и мастерством переводчика, сумевшего приблизить культурные и языковые ценности британского престолонаследия к осетинской реальности. В этом смысле, следует признать, режиссёрская трактовка трагедии гораздо шире узконациональных, временных или географических особенностей. Г. Валиев словно бы поднялся над землёй и демонстрирует человеческие пороки в контексте ошибок вселенского масштаба. Первая мысль, которая пришла в голову при виде уродливого герцога Глостера в исполнении народного артиста РСО – Алания Алана Албегаты: это весь мир хромает на его короткую ногу.
«Трагедия о короле Ричарде Третьем, содержащая его предательские ковы против его брата Кларенса, жалости достойное убиение его невинных племянников, его тиранический захват престола, со всем течением его отвратительной жизни и вполне заслуженной его смерти. В том виде, как это было недавно представлено служителями почтеннейшего лорда-канцлера».
Под таким названием впервые была издана пьеса в 1597 г. Причём автор не был указан. И только второе издание, в 1598 г., было подписано Уильямом Шекспиром.
Деликатность проблемы требует особого отношения к теме власти, способов её достижения и реализации. Ценность же выводов при столкновении с образом душегуба и злодея Ричарда III зависит прежде всего от того, какую этот образ формирует позицию, от того, насколько она гуманна. Даром что эта трагедия случилась не с нами и не с нашими близкими, она просто разыгрывается на сцене театра, однако историческая память, являющаяся мерилом нравственных ценностей, мгновенно подсовывает нам имена «наших» тиранов, и в конечном итоге успех спектакля зависит от вызываемых данным процессом ассоциаций.
Именно поэтому марширующие по сцене воины в универсальных для всех времён мундирах и шлемах, сам Ричард, карабкающийся с потёртой шинелью в руке по головам своих подчинённых на гигантский трон, являющий собой песочные часы – символ тленности власти, виселицы на переднем плане сцены кроме болезненного гротеска вызывают ощущение причастности к вселенской трагедии.
Игорь Булкаты