Андрей Кучаев
На кухне в новой, только что отстроенной квартире обедали два товарища: дядя и племянник. Обед их состоял из наваристых бараньих щей и «Московской».
Друзья и родственники съели уже по шесть тарелок щей и отправили под стол две порожние бутылки из-под «Московской». Дядя, притомившись от еды, отдыхал, погружённый в глубокое раздумье, племянник трудился над осколком бедренной кости барана. Он отшлифовал кость так, что хоть сейчас на рукоятку трости, однако внутрь ещё не проник.
– Мозговая... – сказал племянник, заглядывая одним глазом в кость, как в подзорную трубу. – Сейчас мы её, момент...
– Самый сок теперь остался, – согласился дядя, не прерывая раздумий.
– Сейчас мы оттеда мозгу-то вытянем. – Племяш сунул кость в рот на манер курительной трубки и втянул со свистом воздух через кость.
– Тяни, тяни, – поощрил дядя, не прерывая раздумий. – В мозгу-то фосфор содержится... Пища для ума, витамин.
– Сейчас мы её вытряхнем, момент! – Племяш, примериваясь, потюкал костью о край тарелки. – Сейчас мы её оттеда выбьем! – И он грохнул острым краем кости со всей силы по дну тарелки.
Тарелка разлетелась вдребезги. Один осколок поцарапал дяде макушку.
– Во даёт! – сказал дядя, почесав макушку спичкой, не прерывая раздумий. – Однако тарелки делают, а?
– Это мы её сейчас расковыряем, момент! – сказал азартно племянник и полез в кость ножом из нержавейки.
Нож со звоном сломался, и осколок ножа оцарапал дяде плечо.
– Во даёт, – сказал дядя, почесав татуированное веснушчатое плечо. – Однако ножи делают, а? – добавил он, не прерывая раздумий.
– Сейчас мы её размозжим, момент! – Племяш положил кость на пол и шарахнул по ней тяжёлым молотком.
Скользкая кость выстрелила из-под молотка дяде в ногу, а молоток переломился. Одна половинка осталась в руках у племянника, другая провалилась в дырку в полу.
– Вот шальной, – сказал дядя, поморщившись и почесав ногу спичкой. – Однако молотки делают, а? А полы?! – И дядя снова погрузился в раздумья.
– Ну сейчас-то мы её выпотрошим, момент! – Племяш острым краем кости грохнул изо всех сил по стене. Стена рухнула – и племянник с дядей оказались на улице, прямо на мостовой.
– Во завёлся, – сказал дядя, не прерывая раздумий. – Однако стены кладут нынче, а?
– Ну сейчас-то мы её в момент расплющим! – сказал потный племянник и положил кость на трамвайный рельс.
Проходивший трамвай сошёл с рельсов, придавив слегка дядю.
– Ты прям шальной какой-то, – сказал дядя, поставив трамвай на место. – Однако пути трамвайные кладут, а? – сказал дядя и погрузился в свои раздумья, почёсывая бок в голубой майке.
– Сейчас мы её в момент раздолбаем! – крикнул племянник и ахнул острым краем кости дядю по лбу.
Мозг выскочил, дядя его поймал, выйдя из раздумий, и передал племяннику.
– Видал? – сказал дядя, почесав лоб спичкой. – На совесть сделано, а? – Дядя похлопал себя по веснушчатому темени и погрузился в свои раздумья.
1970, № 22