Мой дед Эрдни Сарпунович Илюмжинов родился в 1866 году в Бембядякинском аймаке (станица Власовская) Области Войска Донского, ныне Ростовской области, в семье донского казака-калмыка Сарпуна Илюмжинова.

Помню деда смутно. Мне было всего шесть лет, когда его не стало. В детской памяти сохранилось строгое лицо с коротким ёжиком седых волос, аккуратно подстриженными седыми усами, гладко выбритыми щеками и в очках в тонкой блестящей металлической оправе.

Обычно он ходил с тростью и был одет в длиннополый белый национальный мужской халат, подпоясанный тонким витым шёлковым поясом с густыми кистями на концах. Станичники поражались походке моего деда, которому было семьдесят. Шагал он твёрдо, спина прямая, плечи развёрнуты. Профессиональную военную выправку дед сохранил до глубокой старости.

Дом наш был большой, деревянный, обшитый снаружи досками, с резными ставнями, обрамляющими окна, и деревянным полом. Типичный казачий дом. В большой комнате красовался высокий лакированный старомодный шкаф со множеством выдвижных длинных и маленьких ящичков с блестящими ручками, заполненных какими-то домашними вещами. В одном из его отделений бабушка хранила неприкосновенный запас комкового сахара и набор чайной посуды. Это отделение она закрывала на замок, а ключ носила в кармане. На самой нижней полке стоял большой медный самовар.

Каждый вечер она доставала его из шкафа и готовила чай. Разливала по стаканам из самовара, причём они были вставлены в красивые ажурные металлические подстаканники с ручками, иначе в руках горячие стаканы невозможно было удержать, и подавала блюдечки. Она доставала из комода изящные блестящие металлические щипцы, чтобы колоть комковой сахар на мелкие кусочки – тогда не принято было растворять его в чае. Каждый наливал себе чай из стакана в блюдечко, клал сахар за щеку и, отдуваясь, медленно пил чай. Вот это чаепитие с дедом и бабушкой в далёком детстве до сих пор сохранилось в моей памяти.

Один угол большой комнаты был занят божницей и представлялся мне самым таинственным, самым загадочным местом. Здесь на стене висели изображения различных буддийских божеств, добрых и гневных. На мою детскую душу самое тягостное впечатление оказывали устрашающие изображения владыки загробного царства Эрлик Номин Хана, который вершил суд над грешниками в пре-исподней.

Дед и бабушка были глубоко верующими людьми. Каждый месяц 8, 15 и 30 числа по лунному календарю они совершали молебен «Мацаг». В эти дни у нас собирались верующие старухи хотона. Дед доставал из божницы священные тибетские молитвенники «Джодбо» и вслух громко читал их, а остальные в едином ритме повторяли молитву. Моя мама варила в больших котлах душистый калмыцкий чай и рисовую кашу для молящихся, мясное блюдо употреблять в этот день строго запре-щалось.

Мой дед в совершенстве владел тибетской и старокалмыцкой письменностями, и до сегодняшнего дня по наследству из поколения в поколение передаются из рук в руки старотибетские молитвенники «Джодбо», привезённые из Тибета в Россию калмыками-монахами. Эти бесценные молитвенники дед сохранил в годы Гражданской войны. При советской власти, во времена безжалостных гонений на религию вообще и каждую конфессию в частности, православную, христианскую, буддизм, ислам и другие, – мои предки сохранили священные писания древних тибетских ученых-буддистов. Моя мама Сулда Бадминовна, следуя семейной традиции, сберегла «Джодбо» вместе с буддийскими бурханами в годы Великой Отечественной войны, а также во время депортации калмыцкого народа в Сибирь. В 1957 году эту семейную реликвию в полной сохранности мы привезли из Сибири на малую родину – в Калмыкию и храним поныне.

Моя бабушка Борлда Джалсановна происходила из рода Сельдиновых – богатых коннозаводчиков, донских калмыков-казаков. В детские годы она часто рассказывала мне о дедушке. По её рассказам, Эрдни Сарпунович считался в своей станице Власовской грамотным человеком. Он владел не только тибетской, но и русской грамотой. До революции на Дону в казачьих станицах всеми мирскими и военными делами ведали выборные казачьи атаманы. Казаки на своём круге выбирали атамана и членов правления станицы. Мой дед Эрдни Сарпунович как грамотный казак постоянно избирался членом правления.

Ему оказывалось большое доверие и поручалось вести все станичные дела: военный учёт казаков, судопроизводство и казначейство. Со всеми поручениями дед справлялся успешно и пользовался авторитетом не только в своей станице, но и в округе. В то время о его плодотворной работе писали даже в окружной казачьей газете.

Деду как члену станичного правления, наделённому определёнными полномочиями, часто приходилось выступать при решении спорных вопросов на судебных заседаниях округа, защищая интересы казачьей общины. Благодаря врождённому ораторскому таланту, он выигрывал решения судов в пользу общины.

Окончание на стр. 14