«ЛГ»-ДОСЬЕ

Александр Михайлович Шолохов родился в 1962 г. в Москве. Окончил в 1984-м  биологический факультет Ростовского государственного университета и, поработав в нём преподавателем, поступил в аспирантуру МГУ. В 1989-м защитил кандидатскую диссертацию. С того же года работает в созданном в 1984 году Государственном музее-заповеднике М.А. Шолохова и живёт в станице Вёшенской. В 1999 г. окончил Ростовскую экономическую академию по специальности «юриспруденция». В 2001 г. назначен на должность директора музея. Автор музейной концепции «Роман под открытым небом», реализация которой принесла музею Гран-при Всероссийского музейного фестиваля «Интермузей», международную премию «Лучшие в сфере наследия» (г. Дубровник, Хорватия), звание лучшего музея Европы на Европейском музейном форуме 2007 г., Национальную туристскую премию им. Ю. Сенкевича, Национальную премию «Культурное наследие», Всероссийскую историко-литературную премию «Александр Невский» и многие другие престижные награды. Член президиума Совета по культуре и искусству при Президенте РФ, член Общественной палаты РФ, вице-президент ИКОМ (Международный совет музеев; англ. International Council of Museums) России, член президиума Союза музеев России.

– Тридцать лет как не стало вашего знаменитого деда. Но споры о нём и его творчестве не утихают и по сей день. Вы принимаете участие в этих словесных битвах, защищаете Михаила Александровича от нападок?

– Редко и неохотно. Во-первых, Шолохов себя защитил сам – его произведения, так же как и уроки его жизни, живут и будут жить неизмеримо дольше скоротечной скандальной известности его «ниспровергателей». Во-вторых, имея определённый опыт научной деятельности, я с трудом заставляю себя участвовать в дискуссиях, построенных на предположениях, слухах и субъективных оценках. Весьма бессмысленное занятие – пытаться на фактическом материале переубедить людей, главным аргументом которых является их собственная неприязнь. А в-третьих, я предпочитаю деятельность содержательную и созидательную. Поэтому считаю шолоховский музей с его быстро растущей популярностью и увеличивающимся числом посетителей и друзей лучшим доводом, а сотни тысяч людей, посещающих сегодня Вёшенскую, главным показателем отношения к писателю. И самая большая награда литературному музею – когда наш посетитель, уезжая, говорит, что сейчас начнёт перечитывать (или впервые читать, открывая для себя) Шолохова.

– Вы ведь не только возглавляете музей, но и возите по миру выставки. А как к Шолохову относятся за границей? С таким же пиететом, как, допустим, к Достоевскому, Толстому, Чехову? Или Шолохова там знают меньше?

– Заграница большая... Достоевского знают, думаю, больше, чем других наших писателей в Европе (правда, не всегда даже читая). А для Китая и Латинской Америки, пожалуй, ближе Шолохов – здесь особо актуальна тема общественного согласия. Люди, не понаслышке знающие, что такое гражданская война, читают его с особым чувством. Да даже по предпочтениям в произведениях одного писателя читатели отличаются. Например, Германия больше издаёт «Поднятую целину», а Япония – «Судьбу человека».

– А в самой России музей популярен? Обычно, если речь заходит о доме-музее какого-нибудь писателя, то сразу слышишь жалобы на безденежье, на равнодушие чиновников... Причём речь не обязательно об авторах второго-третьего ряда, нет. Несколько лет назад я побывал в Доме-музее Лермонтова в Тарханах, и у них тоже было немало проблем. Хочется верить, что хоть к 200-летию поэта там всё наладилось.

– У нас за прошедший год посещаемость выросла более чем на 30%. Как вы сами оцените – популярен? Пожаловаться, конечно, можно, но главное то, что Россия обладает уникальной и высокопрофессиональной музейной системой, сохранение и развитие которой, я верю, обязано стать государственным приоритетом. А проблемы... Давайте лучше не доводить до проблем и говорить о том, что у нас есть цели и задачи, подчас сложные. Как в упомянутых вами Тарханах, которые, к слову, благодаря замечательному коллективу и руководству подходят к юбилею нашего великого поэта более чем достойно.

– С дедом вы часто общались? Он рассказывал вам сказки, играл с вами, как-то вообще влиял на ваше формирующееся мировоззрение? Может, советовал что-то прочитать, рекомендовал каких-то авторов?

– Сказок не рассказывал, а был из той замечательной категории людей, которые с детьми держат себя как со взрослыми. Иногда это имеет немного комический оттенок, но со стороны детей заслуживает отклик и любовь безраздельные. Почитать советовал, но тоже в своей манере. Мог мимоходом процитировать что-нибудь (памятью обладал феноменальной), мог отозваться таким образом, что хотелось самому «первоисточник» посмотреть. А по вечерам, особенно зимой, садились все, кто был в доме, в большой общей комнате и читали. Каждый своё, но не возбранялось, а поощрялось прервать чтение других, зачитав вслух что-либо понравившееся.

– Комплексов после этого общения не осталось? Это ведь часто случается, когда потомки известных людей никак не могут выйти из их тени и найти себя.

– Комплексов – нет. Любой, кто знал деда, подтвердит, что более лёгкого в общении и приятного собеседника трудно найти. «Давить авторитетом» – этот вид деятельности не с его планеты. Хотя, когда речь заходила о вопросах принципиальных, он мог быть жёстким, невзирая на чины. А искать себя нам всем приходится. Когда, представляя тебя, прежде всего говорили, что ты чей-то внук, бывало малоприятно. В детстве это сразу накладывало печать «не как все»: с тебя спрос будет строже. Потом – желание любого молодого человека самореализоваться и петушиный задор: «Я и сам ничего!» Сейчас же мне это нравится, даёт ощущение того, что ты не один, не сам по себе – за тобой и отец, и дед, и все, кто мне известен до 1644 года, и те, кто был до них...

– Шолохова до сих пор ругают за то, что он подписывал какие-то коллективные письма, например против Солженицына и Сахарова. Но если взглянуть на все эти списки подписантов, то там можно увидеть немало «рукопожатных» и «прогрессивных» писателей и вообще деятелей культуры. Однако им это в вину не ставится... Почему так?

– Это очень хороший вопрос, касающийся не только отношения к Шолохову. Обратите внимание, что наиболее усердны в подобных выступлениях люди, позиционирующие себя либералами и взывающие к свободе слова и плюрализму мнений. Может, лучше у них спросить – почему честное заявление своего мнения в этом случае так их раздражает? Тем, что Шолохов это мнение имел и, в отличие от упомянутых вами деятелей культуры, не боялся выступать с открытым забралом?

– О тайне создания «Тихого Дона» написано едва ли не больше, чем о самом романе. А как Шолохов реагировал на слухи о плагиате? Он как-то комментировал это, объяснял, оправдывался, негодовал?

– Тайны-то никакой нет... А реагировал внешне спокойно и крайне редко. Хотя, конечно, ему задавали вопрос, почему он не «задаст» клеветникам. Однажды он ответил восточной мудростью, которая подтвердила свою правоту многими веками: «Собака лает, а караван идёт». И ещё один, если хотите, комментарий – когда ему показали книгу Медведевой-Томашевской с предисловием Солженицына, он с какой-то грустью удивился: «А этому-то что надо?»

– Многих волнует вопрос: почему же Шолохов перестал писать? Что это было – творческий кризис, усталость, разочарованность в литературе?

– Для исчерпывающего ответа, очевидно, и объёма всей газеты не хватит. Однако на двух моментах остановлюсь. Во-первых, писать он не перестал и его публицистика последних лет написана тем же неподражаемым шолоховским слогом. Во-вторых, нужно обратиться к истории создания романа «Они сражались за родину». Задуманный как трилогия, он имеет главного героя – человека, прошедшего Гражданскую, ставшего военачальником, вынесшего лагеря наши и немецкие и не сломленного ничем. И прототип у этого героя, как и у Григория Мелехова, был – легендарный генерал Лукин, дневники которого до последнего хранились у деда. Однако когда Шолохов, уже в 60-х, отдал в печать первые главы романа, рассказывающие о довоенном времени, и в этих главах заговорили жертвы репрессий, публикация была остановлена, а рукописи переданы на высочайшее утверждение. Утверждения этого так и не произошло, а дед после почти месячного ожидания в Москве уехал, написав на прощание Брежневу весьма резкую записку (по телефону его не соединяли). Как вам представляется, много можно написать после столь ясного «объяснения творческих задач»?

– Каково значение Шолохова для русской словесности? Что говорят на Шолоховских чтениях, что думаете вы?

– Тоже вопрос как минимум для докторской! Шолохов как никто до него показал народ изнутри. Он выразил народную точку зрения на самые глобальные проблемы времени так, что, кажется, его голосом народ сам в полной мере высказался о самом себе. Шолохов доверил решение вечных вопросов не профессиональному философу и не рафинированному интеллигенту, а человеку из самой почвы народной. Не зря ведь его центрального героя Григория Мелехова и у нас, и за рубежом нередко называют «казачьим Гамлетом». И если Гамлет выразил мучившие его противоречия жизни в знаменитой формуле «Быть или не быть?», то Мелехов истерзан поисками пути к «правде, под крылом которой мог бы посогреться всякий». Причём поиски ответа ведутся шолоховскими героями в мире, развороченном национальным противостоянием. Они постигают и порой ценой своей жизни отстаивают духовные ценности, способные спасти человека и весь народ в условиях трагического распада. Куда как актуально для современной России и всего мира! Жаль, что мы так быстро забываем уроки собственной истории, ведь для современного мира и для России в частности тема гражданского согласия является одной из ключевых. В 60-х дед задавал моему отцу (который преподавал философию) крамольный для того времени вопрос: «Когда там по вашим учебникам Гражданская война закончилась?» Понятно было, что её угли тлели тогда, не погасли и сейчас. И великая русская литература даёт ответы на все вопросы, потому что не поучает, а заставляет думать, не выписывает рецепты, а помогает разобраться в себе. Давайте только внимательно и с чистым сердцем читать самих литераторов, а не то, что написано об их несуществующих тайнах. Чего проще – призвать грабить награбленное, а потом с тем же пылом взывать к восстановлению исторической справедливости. Только о народе-то, о читателе своём в такого рода творчестве ни мысли, ни заботы нет. Великой литературе свойственна великая же ответственность – чем слово отзовётся, не навреди. У Шолохова она проявляется максимально. Его герои, пройдя тяжелейшие испытания, заброшенные судьбой в обстоятельства за гранью добра и зла, оказываются перед выбором – остаться Человеком или, озлобившись на всех и вся, приспособиться, мстить, тащить ближних в свой порочный круг. Выбор Шолохова очевиден – от Григория Мелехова до Андрея Соколова. И ещё: Шолохов показал нам нас самих не с осуждением, а с любовью.

– Вот говорим о самом крупном писателе, которого когда-либо рождала казачья земля. А казаков-то не осталось... Все попытки возродить казачество сводятся к организации каких-то фольклорных ансамблей, потешных полков и фестивалей, на которых красуются ряженые. Да и возможно ли его возродить?

– Не соглашусь с вами, потому что живу среди казаков. Настоящих, от земли, не тех, о которых говорите вы и которых здесь, у нас, называют асфальтовыми. Однако о возрождении казачества в его прежнем виде говорить в реалиях нынешнего государственного устройства действительно сложно. Ведь дореволюционное казачество – это прежде всего армия, находящаяся в высокой мобилизационной готовности, осуществляющая функции пограничной службы, живущая в местах этой службы, да ещё и сама себя обеспечивающая. Представить такой уклад сегодня невозможно. А вот использовать живущего у казака в крови государственника можно и должно.

– Вы участвовали недавно (как потомок Шолохова) во встрече Путина с российскими писателями. На ваш взгляд, будет ли это мероприятие иметь логическое продолжение? Создадут ли структуру, которая на самом деле будет отвечать интересам русской словесности? Нужна ли она вообще и будете ли вы принимать участие в её работе?

– Уже то, что эта встреча состоялась (и дело не столько в том, что в ней принял участие президент, сколько в том, что впервые под одной крышей встретились представители стольких направлений), доказывает назревшую её необходимость – как для самих литераторов, так и для общества. Поэтому я очень рассчитываю на продолжение и, конечно, буду всячески этому содействовать.

Беседу вёл Игорь ПАНИН