Александр Шуралёв
Родился в 1958 году в селе Кушнаренково в Башкирии. Прошёл трудовой путь от сельского учителя до главного научного сотрудника Международного центра продвижения русского языка и литературы им. М. Карима и профессора кафедры русской литературы БГПУ им. М. Акмуллы в Уфе. Доктор педагогических наук. Докторскую диссертацию по методике обучения литературе защитил в 2013 году в Московском педагогическом государственном университете. Автор более ста опубликованных научных трудов и нескольких поэтических сборников. Член Союзов писателей РФ и РБ. Его стихи публиковались во многих московских литературно-художественных изданиях («Дружба народов», «ЛГ», «Литературная Россия», «Литературная учёба», «Москва», «Московский год поэзии», «Наш современник», «Парус», «Роман-журнал XXI век», «Юность» и др.), а также в Ленинградской области, Нижнем Новгороде, Одессе, Самаре, Санкт-Петербурге, Саратове, Симферополе, Тольятти, Уфе, Ярославле. Победитель и лауреат более двадцати международных и ряда российских литературных конкурсов: «Звезда полей», «Золотое перо Руси», «Классики и современники», «Мгинские мосты», «Молитва», «Моя родословная», «Музыкальная история», «Отцовский след», «Поэтический атлас», «Ты сердца не жалей, поэт», «Чем живёт душа» и других.
Ступеньки
Есть высшая цель стихотворца –
ледок на крылечке оббить…
А.А. Вознесенский
Пурга, беснуясь, носится по полю,
всё на своём пути в полон берёт.
В кулак собрав оставшуюся волю,
сбиваю ломом со ступенек лёд.
Зима лютует. Всё трудней работа
по скалыванию с приступок льда.
Мне помогает мысль о том, что кто-то
по бездорожью движется сюда.
Отдаст все силы схватке с непогодой,
замёрзнут ноги, руки и лицо,
и по ступенькам, ото льда свободным,
с надеждою взберётся на крыльцо…
И запоёт нам песню чайник старый
о чём-то тёплом, добром, дорогом,
и печка, обволакивая жаром,
попотчует румяным пирогом.
Мартовская капель
Вновь капелью в окошко март
постучался как старый знакомый…
Не с кем даже сыграть в бильярд,
а не то чтобы выйти из дома.
И фортуна была, и фарт…
Где же носит теперь эту пару?
Не с кем даже сыграть в бильярд,
а не то чтобы спеть под гитару.
Телефонный набор сим-карт
превращается в мартирологи…
Не с кем даже сыграть в бильярд,
а не то чтоб осилить дороги.
Ненароком роняет март
на стекло дождевые слезинки…
Не с кем даже сыграть в бильярд,
а не то чтобы справить поминки.
Утрата
Скончался близкий человек,
ушёл из жизни ночью тёмной,
и исковеркался весь век,
став кучей мелочей никчёмной.
Беспомощным и дряхлым стал
и я без нашего с ним братства.
«Держись», – он, уходя, сказал,
не уточнив, за что держаться…
Собравшись с духом, помяну
парящую над миром душу
и буду слушать тишину,
как раньше голос друга слушал.
Мальчики с карпами
Памяти Роберта Гизатова
К мальчишкам с карпами в саду Нескучном
иду и верю в чудо простодушно.
Каскадом льётся магия фонтана…
Я становлюсь одним из них спонтанно
и весь накопленный житейский скарб
отдать готов, чтоб чудотворный карп
не выскользнул и не исчез из рук
и рядом был всегда мой добрый друг,
с которым за одной сидели партой.
Он здесь и тоже стал мальчишкой с карпом,
а где-то вдалеке в родном селе
покоится в кладбищенской земле.
Кошка
Рука погладить пытается
пушистую теплоту,
как раньше часто бывало,
но холодом обжигается,
наткнувшись на пустоту
зияющего провала.
Стала ненужной плошка,
и на душе тягомотно
в нагромождении дней.
Когда умирает кошка,
она спасает кого-то
из рядом живущих людей.
И он получает право,
не ведая даже об этом,
прожить ещё много лет:
смеяться, грустить и плакать,
и любоваться рассветом,
и просто ходить по земле.
А кошка становится облаком
или зайчиком солнечным,
или прыгает яблоком
с ветки и катится под ноги…
За водой
Если ночью пойти за водой
к колодезному журавлю,
то незримой древней тропой
можно прийти к нулю.
А нуль – начало всех начал
и конец всех концов…
У змея бумажного хвост – из мочал,
у журавля – из снов,
которыми грезил ещё Адам,
не зная про фиговый лист,
и одиноко по райским садам
бродил, непорочен и чист,
но, уязвлённый смутной тоской
и сквозняком в груди,
предощущал дыхание той,
забрезжившей впереди…
Простишься и встретишься вновь с собой,
суть постигая свою,
если ночью пойти за водой
к колодезному журавлю.
Грустные строки
Сколько сочинённого забыто,
найденного – не воплощено…
Снова у разбитого корыта
пью кручины терпкое вино.
Не о том грущу, что сделал мало,
не о том, что был не молодец,
а о том, что на погосте – мама,
и о том, что там же – мой отец…
А ещё о том, что, видно, скоро
самому держать мне путь туда,
и о том, что средства нет такого,
чтобы стороной прошла беда.
И о том, что именно об этом,
а не о счастливых светлых днях,
сдуру возомнив себя поэтом,
я пишу, задабривая страх.
А от строк не холодно, не жарко,
не светлей и не темней в ночи,
как и от погасшего огарка
выжженной за здравие свечи.
Предзимье
Страшная ядерная зима
вновь угрожает Земле.
Трудно, когда мир сходит с ума,
остаться в здравом уме.
Трудно силы в себе найти
в огне отыскивать брод
и не сбиться с того пути,
который к Богу ведёт.
Молитва Андрея Рублёва
Внутрь раковины проникая в морской глубине,
песчинка вонзается в плоть и терзает её,
и, мучаясь, мечется жизнь между створок на дне,
в жемчужину преобразуя страданье своё.
Так боль погибающих и пепелищ чёрный дым,
и слёзы сирот, и стенания горькие вдов
вобрал в своё сердце, пройдя по просторам родным,
и высветлил Троицы вечным сияньем Рублёв.
Чистовик
Зябко и нечаянно, как дрожь,
под нахмурившимся, строгим небом,
за ночь поседев, последний дождь
поутру родился первым снегом.
Нам ещё один даётся миг,
будто в утро сотворенья мира,
чтоб на белоснежный чистовик
записать дела свои земные.
Где-то…
Под бледной холодной луною
средь снежных заносов и льда
бреду по бескрайнему полю,
не знаю, зачем и куда…
Мороз пробирает до сердца,
он тяжек и неодолим.
Мне хочется просто согреться
дыханием тёплым твоим…
А где-то в ином измеренье,
за тысячи лет световых,
ты варишь на кухне варенье
из ягод любимых моих.
Стучит деревянная ложка,
обтёршаяся по краям,
и ждать остаётся немножко,
лишь вечность, чтоб встретиться нам…
Там…
Поют в ночи цикады,
и сад земной цветёт,
искрятся звездопады,
взмывает звездолёт.
Парит над бренным миром,
пронзая пустоту,
с печальным пассажиром
на сказочном борту.
Неведомые дали,
зиянье чёрных дыр
смиренно наблюдает
случайный пассажир.
Вперив в иллюминатор
потусторонний взгляд,
былое вспоминает,
но нет пути назад.
Даётся изначально
нам всем туда билет.
Короткое прощанье,
и… бесконечный свет…
Поздравляем нашего постоянного автора Александра Шуралёва с 65-летием и желаем крепкого здоровья, житейских радостей и новых творческих удач!