Александр Файн.
Среди людей. Издание второе. – М.: «Вест-Консалтинг», 2012. – 480 с. – 1000 экз.
Современная русская проза переживает очередной виток развития. Спал ажиотаж вседозволенности, сократились тиражи и – как следствие – аудитория читателей. Завершён определённый цикл. Новая проза не может быть такой, какой была ещё несколько лет назад.
Одним из перспективных путей развития рассказа мне видится рассказ-судьба, предложенный Александром Файном, чья книга «Среди людей» попала в уходящем году в лонг-лист «Большой книги». Почему, собственно, рассказ? Вопрос не праздный, поскольку растущий – стремительно – поток информации инициирует скорость во многих жизненных процессах; удивительно, отчего роман остаётся доминирующей формой.
Динамика жизни предполагает динамику чтения (но не творчества!). Проза Александра Файна отвечает тенденциям времени. В книге есть и повести, и два драматических произведения, но хотелось бы заострить внимание на творческом методе, предлагаемом писателем, главная цель которого – сказать новое слово в литературе.
Дерзко. Но возможно – особенно в эпоху перемен, в эру литературного безвременья. Да и сама книга «Среди людей» при всей жёсткости текста (герои – люди трудной судьбы, постоянно находящиеся перед нелёгким моральным выбором) – гимн человечности, попытка сосредоточить в человеке то человеческое, что выпрастывает из-под него век.
Взгляд Файна-прозаика – не на ситуацию, в которой оказались люди, а на людей, которые оказались в определённой ситуации. Взгляд психолога. Взгляд, при котором нет однозначно отрицательных или положительных героев. Вот и – стереотипно мерзавец, начальник лагеря – отпускает Дарью, заключённую-полюбовницу, со словами: «Иди к людям, не то сгинешь шалавой» («Не оступись, доченька!»). Он оберегает её, как может, жалеет, на сколько способно шершавое лагерное сердце. Он – человек, брошенный в жернова истории. Осуждённый быть жестоким.
Это ключевые слова, и – возможно! – их можно применить к целому ряду условно отрицательных персонажей Файна. Потому что они человечны в своей жестокости.
Александр Файн уверен, что в рассказе историческое начало должно быть соединено с человеческим. Метод, конечно, не нов. Ново отношение прозаика, выстраивающего рассказы по схожему принципу – эпизод «из настоящего» предваряет погружение в прошлое с последующим возвратом ко времени действия. Таким образом, создаётся понимание, как, из-за чего и почему протагонист стал тем, кем он стал.
Рассказ-судьба – найденная ниша для Файна-литератора, не только объединение художественного и жизненного, но и – случаи, входящие в парадигму судьбы. Она извивается, преломляется в ключевых точках, остаётся цельной только в пределах изменения мировоззрения персонажа; полученный опыт отражается и на поступках, и на мотивах, и даже на речи. Работа над «голосом» персонажей ведётся Александром Файном скрупулёзно. Это в традиции русской литературы.
«Речевой портрет» – признак хорошей прозы, особенно, когда в особинках речи кроется характер и, что главнее, образ. Как, скажем, тёщи («Зять Николай Иванович») с её неповторимым народным говором, но не общенародным, а индивидуальным, тёщиным.
И всё-таки ключевая задача, которую ставит перед собой писатель, – показать историю страны в судьбах людей. Не историю шальных 90-х и новой идеологии 2000-х, а тех предвоенных и послевоенных лет, о которых он знает не понаслышке.
Эпоха оживает, а потому и название книги «Среди людей» оправдывает самоё себя. Образы отходят на второй план; в этой прозе больше жизни, чем образов. Что говорить, жизнь – самый яркий образ, порой не броский, но… поди раскуси её! Трагедия генерала («Дуська») в том, что он не смог до конца принять современный мир и уклад жизни. Борьба за идею завершилась схваткой за ресурсы (электрификация обернулась монетизацией), к которой он не то что не был готов, – душа не принимает.
В прозе Файна – человек «здесь и сейчас». Он может быть и хорошим, и плохим – как того требует сюжет. Но однозначность – не свойство героя, с течением времени он меняется (человек – и слабый, и сильный одновременно!), и поведение его зависит скорее от ситуации. Разве что опыт накапливается.
Действие повести «Мальчики с Колымы» (здесь уместно заметить, что Колыма – родина и самого автора. – Прим. ред.) происходит на фоне страшных для страны событий. Но показаны они глазами ребёнка, для которого Колыма – родина, а 30-е годы – детство. Он не умеет анализировать, не разбирается в большой политике. Он живёт в своей среде, где рамки добра и зла другие, нежели у взрослых, и страшный образ Колымы представляется естественно-привычным. Но от этого взгляда берёт оторопь.
Рассказ-судьба – не новая форма романа, это метод (нахождение в прошлом причин-мотивов нынешних поступков; судьба страны на фоне судьбы одного-единственного человека).
Проза Файна имеет своеобычное послевкусие, соединяя три необходимые составляющие – стиль, содержание и новизну (а ещё в прозе Файна «монументальность» достаточно органично соединяется с минимализмом). Судьба редко балует нежданными подарками, скорее – через преодоление мыслимых и немыслимых преград. Особенно в XX веке. Особенно в нашей стране. Рассказ-судьба невозможен без деталей, которые дают точное представление о профессии, социальной среде и эпохе, – характеризуют исторический момент с самых разных сторон.
Рассказы Файна именно такие. Рассказы-судьбы. Печальные, но поучительные. Опыт, как известно, самый лучший наставник. Жаль, что он слишком дорого берёт за уроки.