Герман Садулаев. Готские письма. – СПб.: Лимбус Пресс, 2021. – 462 с. – 1000 экз.
В своём эссе для сборника «Как мы пишем» (Азбука, 2018) Герман Садулаев отметил: «Я хочу написать новую книгу. Такую, чтобы строгий критик Вадим Левенталь сказал: «Вот это настоящий роман», а не обзывал его, как обычно, «сборником публицистики». Что ж, вот о новой книге и поговорим.
Действительно, я чаще скептически относился к романным опытам Садулаева. И даже не потому, что из них всегда слишком уж «торчали уши» Виктора Пелевина (нет ничего предосудительного в том, чтобы брать на вооружение чужие техники; проблема с пелевинскими в том, что пользоваться ими умеет он один). Нет, дело в другом. В «Таблетке», «AD» и «Иване Ауслендере» очень уж чувствовалось, что скучнее всего Садулаеву собственно сочинять и рассказывать историю. Будто бы автору хочется поскорее откатать эту обязательную программу – герои, их приключения, события, завязка, развитие действия, кульминация, развязка – вот это вот всё, чтобы поскорее перейти к самому интересному – к приключениям идей, к свободному полёту мысли, к ироничному философствованию. А сюжет автор воспринимает как неприятную повинность: сладкое только после супа!
Вместе с автором скучал и читатель. Зато когда Садулаев переходил к «десерту», тут-то текст преображался: остроумно, парадоксально, иронично.
Меня всегда удивляло это. Как будто бы если у тебя есть что сказать, это обязательно упаковывать в роман. Почему? Роман ведь не упаковка, которую нужно выкинуть, когда донёс продукты до дома. Не тянет тебя сочинять и рассказывать истории – зачем обманывать себя и читателя?
Замечу попутно, что такое же ощущение у меня сложилось по поводу прозы молодого Булата Ханова: писатель явно не глупый, человек, который много чего интересного думает, зачем-то через силу заставляет себя сочинять истории, а это ему не даётся, хоть тресни.
Так вот, рекомендую присмотреться к «Готским письмам». Потому что эта книга – большая творческая удача Садулаева. Перестав наконец делать вид, будто у нас тут Роман Романыч, писатель вдруг почувствовал невероятную свободу и сочинил... А вот что сочинил?
Для такой формы у нас, кажется, нет ещё определения, ясно одно: это синтетический жанр, форма, наиболее органичная содержанию, а содержание – свободная импровизация на заданную тему. Игра в бисер, если угодно, но не в том уничижительном смысле, в котором это выражение ушло в народ, а в том изначально высоком, который в него вкладывали герои романа Гессе.
Всё начинается с довольно обширного путешествия в готскую историю – от расселения народов в эпоху позднего Рима до XV века и Изабеллы Кастильской. Тут нет претензии на научность (впрочем, я рекомендовал бы прочитать этот текст и историкам – хотя бы для того, чтобы посмотреть, как сегодня можно преодолеть традиционно косноязычный волапюк академической науки, писать об истории живым литературным языком), рассказ о Риме нарочито пестрит отсылками к дню сегодняшнему, на Форуме то и дело мелькают тени из Чечни, Камеди Клаба или новостей Первого канала.
Но всё это только начало – за солидной увертюрой следует собственно представление. Главный редактор «Лимбуса» Павел Крусанов так и говорит о жанре «Готских писем» – театр. Среди номеров полноценные рассказы, шуточные интервью, пародийные научные статьи, игровая автобиография и так далее и тому подобное. И всё же самое важное тут то, что книга не распадается на отдельные – пусть остроумные и блестяще написанные – фрагменты, но работает как единый, хорошо отлаженный механизм. Здесь всё друг в друге отзывается, завязанные узелки развязываются и все подвешенные ружья стреляют.
Садулаев изящно жонглирует фактами из истории, лингвистики, антропологии, социологии, текстологии, переходит от Упанишад к индоевропейским корням слов, от них – к войне на Украине, доказывает, что Игоря Стрелкова никогда не существовало, рассказывает о борьбе жаб с гадюками на последних выборах, возвращается к «Слову о полку Игореве», объясняет, почему готы открыли Америку, а потом сам же себя опровергает и продолжает сёрфинг дальше.
За развитием садулаевской мысли интересно следить, вставные новеллы заставляют слёзы наворачиваться на глаза, язык и стиль вызывают восхищение, как и блестяще выстроенная композиция. И что с того, что учёный педант будет ворчать о дилентантизме, – не для него писано. Тут не юбилейный сборник к восьмидесятилетию любимого профессора и не материалы конференции – тут, если угодно, стендап здорового человека. Умный, бесконечно ироничный и немного печальный.
Нет, «Готские письма» не роман, но за них я бы дал двадцать пять иных романов – отменно длинных, скучных и серьёзных, как заседание правления жилконторы. «Это только игрушка», – сетует Роман Сенчин. Как будто литература обязана быть чем-то вроде классного собрания, с нравоучениями, постными лицами, выставлениями на вид и покаянными речами. «Домик в Коломне» всегда будет бесконечно выше какого-нибудь «Красного колеса» (кто его вообще читал? А «Домик в Коломне» помнят наизусть).
И это, разумеется, не значит, что в «Готских письмах» нет места серьёзности. Да нет, они написаны вовсе не для того, чтобы только парадоксально пошутить. Играя с готской и раннеславянской историей, с Бхагаватгитой и «Словом о полку.», Садулаев находит оптику, которая позволяет ему говорить о дне сегодняшнем и о нас сегодняшних – без звериной серьёзности, но всё же всерьёз. И да, то, что думает об истории и современности Садулаев, в сто раз интереснее того, что думают все Акунины и Ивановы, вместе взятые.
Одним словом, игровая форма, синтетический жанр и чувство стиля делают «Готские письма» по-настоящему выдающейся книгой. С чем Германа и поздравляю. А роман – бог с ним, с романом.
Вадим Левенталь