Статья Андрея Воронцова («ЛГ», 2012, № 7) стала основой его книги «Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи», выходящей в московском издательстве «Вече». Вниманию читателей предлагается одна из глав этой книги.

В 1894 г. в бывшем городе нориков-венедов Петовио (ныне — словенский Птуй) была обнаружена выполненная справа налево надпись на применявшемся венедами родственном северноэтрусском алфавите, датируемая примерно II веком до н.э.:

В передаче латиницей это какая-то абракадабра: ARTEBUDZBROGDUI. По примеру «прочтения» Графенштайнской надписи последователи «немецкой исторической школы», не будучи в состоянии перевести Птуйскую надпись с помощью этрусского языка, латыни или какого-нибудь древнегерманского диалекта, считают её, разумеется, кельтской и дают нам такие толкования: «Интерпретируется как два личных имени: Artebudz [сын] Brogduos. Имя Artebudz, вероятно, означает «пенис медведя», а имя Brogduos, возможно, содержит элемент brog-, mrog- «страна». Согласно альтернативной интерпретации, надпись гласит Artebudz [сделал это для] Brogdos, то есть второе имя стоит в дательном, а не родительном падеже» (Википедия).

Пикантная расшифровка имени Artebudz основана, очевидно, на том, что artos по-кельтски — медведь. Ну, конечно же, не может быть никаких сомнений, что кельты считали за честь именоваться «пенисом медведя»! Представители «немецкой исторической школы», кажется, судят о древних людях по современной пубертатной молодёжи, которая если и напишет что-то на стене или в Твиттере, то это обязательно будет связано с мочеполовой сферой. «Альтернативная» же интерпретация (типа «Юстас—Алексу») и вовсе никакая. Перед нами уже третье, после монеты Adna Mati и Графенштайнской надписи (см. «ЛГ», 2012, № 7), доказательство, что норикские надписи не читаются как кельтские.

Попробуем расшифровать Птуйскую надпись сами. Прежде всего, конечно, надо разбить её на отдельные слова. При этом, как и в случае с Графенштайнской надписью, будем исходить из предположения, что она написана по-венетски, поскольку найдена на «палеовенетской» территории.

ARTEBUDZ | BROGDUI («Юстас-Алексу») — это, конечно, не разбивка. Иное дело - ARTE| BUD| Z| BROGDUI. В таком виде есть уже определённая ясность с BUD Z («будь с»), и появились основания предполагать, что перед нами — обращение. Скажем: «АРТЕ (имя), БУДЬ С БРАДОЮ (бородой)». Однако данная интерпретация при всей её «славянскости» довольно бессмысленна, поскольку в ту пору все мужчины были с бородой. Или, может быть, речь идёт о некой инициации, посвящении в мужчины? Оставим как вариант.

Попробуем найти другие значения слова BROGDUI, учитывая, что G во многих диалектах, как-то связанных с Апеннинским полуостровом, употребляется для смягчения идущей далее согласной. Z BROGDUI, таким образом, это z brodjui, то есть «с бродью». Что это? Слова такого женского рода мы в словарях не найдём, а вот относительно похожих Словарь Даля говорит: «Бродник, бредник, бродец, бредень м. или бродцы мн. бродничок, бреденёк; небольшой неводок, который люди, идучи бродом, тянут за собой на клячах, на двух шестах стойком». Поскольку все эти слова происходят от упомянутого Далем слова «брод», птуйская «бродь», скорее всего, является броднем или бреднем. И в таком случае надпись гласит: «АРТЕ, БУДЬ С БРОДЬЮ». Назавтра, похоже, намечалась рыбалка. Я придерживаюсь именно такого толкования.

Некоторые сомнения вызывает АРТЕ (Арт) как имя. Славянское ли оно? Или действительно от кельтского «медведя»? Однако об индоевропейском корне *arh- и понятии «арья» словенский исследователь Йожко Шавли писал: «Само же происхождение слова, вероятно, связано с земледелием: лат. агате, словен. orati — «пахать», что одновременно указывает на земледельческую культуру арийского племени». Имя АРТ, если следовать указанной этимологии, означает «Ар[а]т» (Орат) — «оратайль», «пахарь». Ну а в форме обращения, согласно общеславянским правилам, прибавляется окончание «-е»: АР[А]ТЕ. На существование этого ныне забытого древнеславянского имени определённо указывает распространённая в России и Белоруссии фамилия Артюх (то есть «Артюх/ Артов сын»), а также древнее название Азово- Черноморской Руси — Артания (Арсания).

Яков Рейтенфельс в книге «Сказания о Московии» (XVII в.) писал об обстоятельствах появления тавро-россов или таврисков в Восточных Альпах: «Ибо говорят, что они, быв прогнаны из своих местожительств готами и сарматами, неоднократными вторжениями через Фракию, Мессию и Паннонию достигли наконец Норики; раньше же они, по словам Плиния и Страбона, разбойничали, не имея постоянного местопребывания, вдоль Меотидского (Азовского. — А.В.) моря и научились, по свидетельству Берозия, у скифов, через страну коих они проходили, располагать свои повозки лагерем». Никаких археологических подтверждений в XVII в. Рейтенфельс своим словам и словам цитируемых им античных историков не имел и тем не менее оказался прав, если не считать ошибку с готами, которых тогда ещё не существовало. Современная археология установила: в VI—V вв. до н.э. кочевые народы, предположительно киммерийцы и скифы, совершали набеги на Центральную Европу с востока, о чём свидетельствуют находки в погребениях — захоронения всадников, коней, части конской сбруи и т.д., характерные для народов Северного Причерноморья. Захоронения такого рода встречаются по окраинам Восточных Альп, от Нижней Австрии и Словении через Западную Паннонию до Словении (Й. Шавли).

Однако, как мы уже говорили в главе «Тайна Графенштайнской надписи», пришлые тавриски не были чужими для местного венетского населения, потому что, по мнению учёных, тоже являлись типичными представителями Атестинской или палеовенетской культуры, только принадлежали к восточной ветви венедов — кочевой. Рейтенфельс подчёркивает их праславянские корни, напоминая, что Цецес в своих исторических летописях (XII в.) писал, «что тавры были племя, называемое россами». Таким образом, одно из их самоназваний было практически идентично тому, которым себя называли этруски — «рассена» или «расена». Горы тоже не являлись для тавров чужой средой обитания. Многие западные авторы совершают распространённую ошибку, называя тавров степным народом, а они между тем и до прихода в Восточные Альпы любили селиться в горах. Например, в крымском Симеизе, где я живу летом, есть сохранившееся городище древних тавров на горе Кошка. Едва ли степняки владели искусством так называемой циклопической кладки крепостных стен и дольменов, которую мы видим в Симеизском городище. С другой стороны, городище это для основательной оседлой жизни большого количества людей не пригодно из-за малой своей площади. Это, на наш взгляд, является определённым подтверждением слов Рейтенфельса, что тавры «разбойничали, не имея постоянного местопребывания, вдоль Меотидского моря». А в хорошо укреплённых горных городищах, типа Симеизского, разбросанных от современной Евпатории до современной Феодосии, отсиживались. О крымских корнях многих таврисков, кроме самоназвания, говорит и то, что их тотем — бык (тур) с широко разведёнными на манер греческой буквы Ψ рогами, почти идентичен гербу крымских татар — тамге, позаимствованной ими у народов, живших в Крыму после тавров. У тамги есть другое название — тавро (собственно, тамга — прообраз тавра как такового), этимология которого не требует комментариев.

Когда в 225 г. до н.э. на этрусском берегу под Таламоне римляне одержали решительную победу над кельтами, на помощь последним пришли тавриски, как свидетельствует Полибий во II в. до н.э. После поражения они вынуждены были отойти в Северо-Западную Каринтию. Катон (у Плиния Старшего, I в. до н.э.) упоминает их как Tauriscae gentis, повествуя о лепонтийцах в Тицине и о салашанах в Аосте. Эти две народности не были кельтскими, а являлись остатками венедов (т.н. культура Голасекка), хотя они и подчинялись верхнеиталийским кельтам. От этих западных таврисков происходит название города Julia Augusta Taurinorum (Турин, итал. Torino). Существует ещё и третья группа с названием «таврины», упоминаемая Птолемеем и пребывающая в северо-восточной Паннонии.

Название обитателей Восточных Альп впервые в середине II в. до н.э. приводит Полибий, когда говорит о том, что in Tauricis Noricis (у норикских таврисков) открыли богатые залежи золота. Однако тавриски прогнали италийских торговцев и захватили торговлю золотом в свои руки. А в Италии из-за этого цена на него упала на треть, из-за чего обострились отношения таврисков и Рима.

В 129 г. до н.э. в сражении с римлянами тавриски потерпели поражение, а вскоре за ними были побеждены карны-венеды. Тем не менее, когда германское племя кимвров вторглось в Восточные Альпы и осадило норикскую столицу Норейю, римляне пришли таврискам на помощь. При этом они сами были разбиты (113 г. до н. э.). Когда исходившая от кимвров опасность миновала, между Римом и Нориком было достигнуто дружеское соглашение, действовавшее целых сто лет.

Государство таврисков и нориков в предимский период было довольно обширным: на севере оно доходило до Дуная, на западе — до выходящей за пределы Альп реки Инн и горного гребня на современной тирольской границе; южнее оно охватывало также всю долину реки Риенц до современного города Бриксен. Восточнее, через западнопаннонские города, проходил древний Янтарный путь, связывающий Балтику с Оглеем (соврем. Аквилея).

Ни раскопки, ни источники, ни наследие местных топонимов не подтверждают мнение представителей «немецкой исторической школы», что Норикское царство принадлежало кельтам, или что кельты составляли его господствующий слой. «Неславянское» имя одного из норикских царей (являющееся тем не менее славянским словом) — одно из убедительных тому подтверждений. В начале I в. до н.э. Нориком правил царь Немет, то есть «Немец», что в древности на всех славянских языках означало «неславянин» и обыкновенно применялось к германцам, но не исключено, что и к кельтам тоже. Велика вероятность, что Немет и был германцем или кельтом. Но прозвище-то ему дали на венетском языке, а стало быть, и царство его было венетским, а не, скажем, кельтским, поскольку кельты ни себя, ни германцев «немцами» не называли.

Как пишет Й. Шавли в книге «Венеты: наши давние предки» (М., 2003), даже в более открытых для доступа извне землях Западной Паннонии, где кельты бесспорно были у власти, мы можем проследить существование первоначального, говорящего по-венетски населения вплоть до позднего римского периода. На территории Штирии существовала восточно-норикская культурная общность на протяжении всего периода кельтской культуры Латен. В Западной Каринтии, в местности Горина, сохранились венетские монеты, а в находящихся неподалёку Врёмьях (Wurmlach) — надписи, манера письма и азбука которых являются венетскими. То, что ассимиляционные способности нориков-венедов были выше, чем у кельтов, подтверждает следующий факт: кельты, захватив во II в. до н.э. ряд территорий современных Чехии и Польши, были также ассимилированы местными венедами. Собственно, благодаря этому чехи и поляки и являются славянами.

В имени таврисков многие специалисты (в частности, Р. Еггер) видят первоначальное название нориков докельтского периода. Норики же, напомню, «и есть славяне», по Нестору-летописцу.

Плиний Старший указывает: «Название «тавриски», а затем «норичане» для обозначения государственного образования в Восточных Альпах преобладает». Он считает, что речь идёт о группах одного и того же народа, сформировавшегося на культуре восточного Гальштата. Даже кельтофилы из «немецкой исторической школы» не могут отрицать, что имена «тавриски» и «норики» — некельтского происхождения. Название «норики» напоминает славянские этнонимы поляне, древляне и т.п., то есть указывает на среду обитания (в данном случае пещеры, землянки — «норы»). Из упоминаний в источниках ясно, что население Норика составляли четыре народности, к которым в римский период присоединились ещё некоторые меньшие группы, и жили они на следующих территориях: тавриски — в Западной Каринтии и по долинам Высоких Тур; норичане — в центральной Каринтии и в области Низких Тур; карны (т. е. «горные») — по долинам Карнийских и Юлийских Альп, а также во Фриули и на Красе; латобики — в Доленьской, Нижней Штирии и в Латобской долине. Тот факт, что в источниках не содержатся временные и пространственные размежевания таврисков, норичан, карнов и латобиков, свидетельствует в пользу гипотезы об их общем происхождении, о едином народе.

Народ в Альпах избежал кельтской ассимиляции прежде всего благодаря горному ландшафту, который не подходил кельтам для поселений, а местным венедам давал возможность успешно обороняться. Кроме того, у венедов был достаточно высокий уровень крестьянской культуры, более высокий по сравнению с кельтами (что подтверждают сохранившиеся древние славянские корни в говоре фриульских крестьян из Северной Италии).

Впервые о Норике как о царстве говорит Юлий Цезарь в своих «Комментариях к Галльской войне», называя его ager Noricus (Норикская земля), что обычно означало именно царство. При этом Цезарь указывает, что кельтские бойи, которых Марбод, царь германских маркоманов, изгнал из Богемии (Boiohemum), вторглись в Норик, попы¬тались захватить его столицу Норею, осадили её, но были всё же отбиты. Из этого очевидно, что норики не могли быть кельтским племе¬нем, иначе они, будучи единого с бойями про¬исхождения, помогли бы им в сражениях с гер-манскими маркоманами или хотя бы пустили их в свою страну. В действительности же они вынесли от них осаду.

Более того: норичане были связаны с германскими свевами в Поренье. Из сообщения Цезаря следует, что вторая жена свевского короля Ариовиста, подчинившего всю Германию и бросившего вызов самому Юлию Цезарю, была родной сестрой норикского царя Воккио. Имя Voccio, как не без оснований полагают Й. Шавли и Б. Грейншпол, представляет собой латинизированную форму древнеславянского имени Волк (Вук, Вуйко).

Отдав в жёны Ариовисту свою сестру, царь Вуйко договаривается о совместных действиях против бойев. Но после победы Цезаря Вуйко переходит на его сторону и отправляет ему на помощь отряд в 300 всадников, с которыми Цезарь и переходит Рубикон в 49 г. до н.э., вступив в гражданскую войну против Помпея.

Вуйко был заметной личностью в политических и военных перипетиях того времени на территории Альп. В 60 г. до н.э. отразил мощное нападение правителя Дакии Буребисты. Столица страны была перенесена тогда из Нореи, находившейся близ современной австрийской области Неймаркт, в город на холме Штален (нынешний Магдаленсберг). Название этого города нам не сообщено, но вполне вероятно, что он назывался Вирун, как и позднее одноимённый римский город, возникший ниже на склоне горы.

Норикское хозяйство, кроме земледелия, основывалось на животноводстве, пчеловодстве, лесоводстве и особенно на горном деле. На Шталене получил развитие мощный центр норикской торговли, которая велась в основном с Оглеем. Надеясь облегчить торговлю с Римом, в 186 г. до н. э. норики пытались закрепиться в этом основанном карнами городе на торговом перекрёстке недалеко от Венеции, ранее контролируемом изгнанными Римом кельтами. Но римляне неожиданно попросили своих союзников покинуть Оглей, и в 182 г. до н.э. сами основали там «колонию Аквилею». Тем не менее у торговцев из Норика здесь были свои постоянные представительства. Таковое же имелось и в Риме под названием statio (подворье).

Начиная со II в. до н.э. норики чеканили собственные деньги, беря за образец римс¬кие. В ходу была большая серебряная монета двух видов: западнонорикская (монетный двор на Шталене) и восточнонорикская (монетный двор в Целье). Монета Adna Mati, о которой шла речь в «Тайне Графенштайнской надписи», — восточнонорикская.

По римскому образцу норики-венеды не только чеканили монету, они вообще стремились перенимать у могучего соседа всё лучшее: в частности, наряду с письмом типа «черт и резов», которое мы видим на керамике, найденной в Магдаленсберге, они активно использовали латиницу для надписей по-венетски (как на монетах и графенштайнской керамике). В Норике также существовал представительный орган власти на манер римского сената — дума из местной знати. По некоторым сведениям, в раннем Норике практиковалась двоецарствие: видимо, один царь был от венедов, другой — от латобиков, у которых наиболее ощущалось влияние кельтов.

Важной составляющей государственной и народной идеи в Норике была религия, пишет Шавли. Мы встречаемся здесь с древними арийскими верованиями в двух основных богов, это — свет (солнце, небо) и земля (плодородие). Или, проще, «Отец-солнце» и «Мать- земля». Из соединения обоих элементов, когда божество-солнце своими лучами согревает божество-землю, зарождается жизнь.

В главе «Тайна Графенштайнской надписи» мы уже коснулись темы богов нориков-венедов. Ещё в римские времена главными норикскими божествами были Великий Отец народа Белён (варианты — Белин, Беленус, Белбог), бог света и солнца, и Великая Мать народа и его защитница Noreia (она же Celeia, Matreia, Teurnia), первоначально богиня плодородия и дарительница богатства.

По-видимому, надпись на одной из норикских монет — BIATEC («БИАТЕЦ») — означает сокращённое Bjelyn Atec (Белин-Отец). Этс как бы «мужская» ипостась монеты Adna Mati На реверсе запечатлён скачущий всадник, над которым взлетает птица; наездник держит поводья в левой руке, а в правой — какую-то палочку с круглым навершием типа скипетра или палицы. Не исключено, что это не скипетр и не палица, а ключ. По преданию о Белине, сохранённом в верховьях Сочи (фриульской реки — не путать с нашим курортом), он исцелял волшебным ключом слепых. Итальянские историки свидетельствуют, что рассказ этот имеет ещё доримское происхождение. У адриатических венедов мы также встречаем имя Белин, хотя местная покровительница земли и страны имеет другое имя — Rhaetia, согласно Р. Питтиони. Отметим, что богиня Rhaetia как и область Raetia (Реция), может быть римской калькой с венетского «Р<о>утия» или «Р<о>усия».

А древнерусское слово «блин» с большой вероятностью восходит именно к Белину и означает ритуальное угощение, испечённое в форме солнца, что полностью согласуется с дохристианскими традициями нашей Масленицы. Вообще имя венетского бога «Белин» «Белен» — исконно славянское, потому что происходит от общеславянского belb на базе индоевропейского корня в значении «блестящий», «светлый» (родственно древнеиндийскому bhalam — «блеск»). Старая праславянская форма этого имени — Белбог, Белобог. Оно ре¬конструируется на основании топонима горы Bjely boh у лужицких сорбов, связываемого с добрым началом (как и урочища со сходным названием у других славян), в отличие от горы corny boh, с которой было связано представ¬ление о нечете (числе три) и о боге, который у балтийских славян назывался Чернобогом Распространённое мнение о том, что имена «Белобог», «Белин» почти не встречаются у восточных славян, неправильное, поскольку опирается на анализ только фольклорных источников, а не топонимов. Почему, скажем Белая Русь — «белая», а не «зелёная», что больше бы соответствовало цветовой гамме этого края? Или возьмём древнее, ещё дохристианское название волынской столицы — Велинь Скорее всего, оно имело прямое отношение к Велину, Веленусу (имя Белин произносилось и так, согласно Й. Шавли). Об этимологии слова «блин» мы уже говорили, можно ещё вспомнить слово «белена» (на сохранившейся карнийской статуэтке Белина его голову окружает венчик в виде цветка белены).

В поздний римский период в Норике уже ощущается влияние античного пантеона богов: в частности, Atec/Atta Bjelyn/Belen с «подачи» римлян называется Марсом Латобием (т.е. Марсом латобиков), который соответствует древнеримскому богу войны Марсу. Да и Noreia/Teurnia, как полагают некоторые исследователи, это римское название «Адной Мати» Матреи/Целеи.

С 45 г. до н.э. Норик признаёт зависимост! от Рима по типу протектората. Столица окончательно перемещается в Вирун. Но в 16 г. до н.э царь Вуйко умирает. Своё царство он завещает Риму. В том же году император Август отправляет армию Друза в Альпы, которая и совершает «дружеское присоединение» Норика к Риму После того как римляне завоевали Паннонию (Венгрию), Норик не мог долго противостоял им и присоединился к Риму без боя в 15 г. до н.э. И как многолетний римский союзник ещё полстолетия под названием Regnum Noricum (Царство Норик) сохранял свой статус присоединенного государства. Лишь при императоре Клавдии (правил в 41—54 гг. н.э.) оно стало личной провинцией императора, а при Марке Аврелии (161—180 гг. н.э.) — обычной римской провинцией. На восточных и южных окраинах из Норикского царства были изъяты и переданы под римское управление города по линии стратегического Янтарного пути: Emona Savaria, Poetovio, Sarbantia, Carnuntum, которые были присоединены к Паннонии. Город Celeia и далее оставался в Норике.

Так завершилась история независимого венетского царства Норик и началась другая — римской провинции Норик.