Амир Аминев

Родился в 1953 году в деревне Сабай Гафурийского района Башкирии. Член СП России и Башкортостана. Автор сборников рассказов и повестей. Публиковался в журналах «Дружба народов», «Наш современник», в антологии «Современная литература народов России», в региональных изданиях Татарстана, Марий Эл, Калмыкии. Заслуженный работник культуры РФ и РБ. Лауреат Большой литературной премии России (2012).

В памяти моей два огромных окна нашего класса. Такие большие – раскинь их на полу и айда, катайся, играй с палкой, как с хоккейной клюшкой! Из одного окна виднеются высокие хребты горы Магаш, сплошь покрытые мелким дубняком, а из второго окна – голубое небо и облака разнообразных форм. Кого только не напоминали они! Эти окна временами уносили меня в мир грёз, заставляя смотреть в них, не отрывая глаз, отвлекая от уроков. Учительница часто предупреждала: «Не успеешь ведь усвоить новый материал». Признаю свою вину, стою опустив голову, сам себя ругаю за свою плохую привычку – я смущён, мне так неудобно. Однако, сам того не замечая, через некоторое время я снова гляжу в огромный мир, раскинувшийся за окнами. На небосводе без остановки несутся-плывут кони-облака. Вдруг очертания их напомнили мне мою учительницу, затем почему-то стали похожими на Басир-бабая, который охраняет колхозный овощной сад от таких вездесущих мальчишек, как я. Рослое, медленно двигающееся «тело бабая» на небе расплылось, искривилось, приобрело вид слона, который как будто, покачивая своим хоботом, принялся скакать по бездонным голубым просторам...

Из второго окна видна горная цепь Магаш, которая окружает почти половину деревни и спускается к улице, где находилась наша школа. Это наше самое излюбленное место зимой: со склона горы катаемся на лыжах, на санках. Эти горы, как защитный щит, осенью-зимою укрывают деревню от холодных пронизывающих ветров, буранов, летом в самые жаркие дни хранят влагу. С наступлением весны с верхушек гор обваливаются буйные снежные кучи-оползни, текут, журчат ручьи.

Сегодня минуло уже столько лет, и, вспоминая юную пору мальчишества, вглядываюсь в небо: всё та же синь, всё те же молочно-белесоватые облака, только странно, сейчас не могу сравнить их ни с учительницей, ни со строгим Басир-бабаем, ни со слоном, ни с какими-либо другими животными. Облака как облака. Не поймёшь, то ли облака все поменялись, то ли я изменился.

Свои первые стихи я сложил именно в этом классе. Неожиданно словно ручеёк пробился, прокладывая себе дорогу из глубин души. Для меня самое любимое время года – весна. Сидим на уроке. Прямо возле подоконника класса скворцы поют, воробьи чирикают, козлята Тимербики-эбей, живущей по соседству со школой, возятся на земляном покрове фундамента школы: вскакивают и спрыгивают, падают и быстро встают, опять подпрыгивают. Забавно смотреть, как кино. На голубом небе белые облака приобретают разный облик, погружая в мир фантазий: то я, как космонавт, лечу в далёкие бесконечные синие дали, то плыву в просторном бескрайнем море. В такие дни как можно сидеть и слушать уроки в школе?

Учительницу башкирского языка и литературы мы немного боялись, в то же время любили и уважали. Заходя в класс, она, кивнув головой, здоровалась, положив на стол тетради и классный журнал, бегло оглядывала всю комнату, потом только садилась на своё место. Досконально спрашивала материалы прошлого урока; неторопливо прохаживаясь по классу, объясняла тему нового урока; временами кого-нибудь просила встать и ответить на вопросы; если были смешные ответы, от души смеялась. Затем диктовала домашнее задание, прощалась также кивком головы, как при входе, словно выражая, что на сегодня всё, и, ласково улыбаясь, выходила из класса. Я не помню, чтобы кто-то приходил на урок совсем неподготовленным. Может быть, и были такие, но мальчишки, которые кое-как посещали уроки, по утрам в школе сразу расспрашивали, будут ли сегодня уроки башкирского языка или башкирской литературы. Для них математика, физика и другие предметы были не такими уж страшными, а вот уроки башкирского языка и литературы достаточно сложными. Учительница старалась показать, закрепить в памяти красоту родного языка, его важность для каждого, считающего себя культурным человеком, объясняя, что с родного языка начинается любовь к родной земле, Родине, своему народу.

Однажды она заметила, что я сижу и смотрю на улицу.

– Не слушаешь – значит, всё знаешь, давай перескажи тему сегодняшнего урока, – сказала она.

Всеми своими мыслями и мечтами я витал в небе за пределами класса, поэтому как я мог рассказать? Покраснел, съёжился, запинаясь и не находя нужных слов, поглядел по сторонам в поисках помощи, но разве дождёшься поддержки: попался, довольно прыскал со смеху Айытбай или долговязый Юлай, исподтишка тыкающий мне в спину карандашом. Учительница терпеливо дожидалась моего ответа, затем сказала:

– Садись, надо слушать. Я понимаю, что в такой день ваши мысли все на улице, но потерпите немного, скоро уроки закончатся.

Не прислушался я, незаметно снова погрузился в свои размышления. Она заметила, что я опять смотрю в окно, и почти к концу урока попросила выйти из класса. Ближе к двери остановила, предупредив, что завтра обязательно спросит новую тему, которую проходили сегодня. На следующий день я от стыда и позора совсем не пришёл в школу. Учительница напомнила, что ещё через один урок будем писать сочинение.

Настал тот день. Учительница зашла в класс, продиктовала число и тему сочинения, все, раззадорившись, принялись писать. А мои глаза всё тянутся на улицу. Самому неловко от того, что из-за пустяка пропустил урок, сижу и боюсь, растерялся, думаю, о чём мне надо писать. Наблюдаю за медленно плывущими пенисто-кучевыми белоснежными облаками, мысленно нахожусь на горе Магаш, слушаю звуки неугомонных ручьёв, стекающих с горы, словно в ушах звучит мелодичная песня.

– Уже дописал, что ли? – спросила учительница, медленно подойдя ко мне.

Со страху я склонился над тетрадью. Какое там закончить, ведь я ещё и не начинал.

Вскоре некоторые ученики начали сдавать свои сочинения. Я с завистью проводил их взглядом: вот бы мне тоже так легко и быстро писать! Вот бывают же счастливчики!

Прошло ещё значительное время. Постепенно убавляется количество учеников в классе. Зазвенел звонок, извещая об окончании урока. Мне показалось очень коротким время этого урока, а может, заранее дали звонок, даже подумал я.

Учительница поглядела на улицу, будто хотела понять, что же я нашёл интересного там.

– Сдай! – внезапно сказала она и, повернувшись, пригладила свои волосы назад. Это был знак о начале её нетерпения. Я понял, что дальше тянуть нельзя, не то со страху, не то от прилива чувств быстро написал:

Клубятся в небе облака,
Как Акбузат, несутся,
Магаш-тау опутал их наверняка.
Возле него все вьются?
Разорвёт конь свои путы –
Разразится буря!
В сердце равную коню
Силу-мощь найду я!

Я торопливо положил на стол учительницы свою тетрадку и выскочил на улицу. Только там вспомнил, что не написал ни даты, ни темы сочинения. По правде сказать, его и не назовёшь сочинением.

На следующий день боялся взглянуть в окна, мысленно мечтал, чтобы урок быстрее начался и скорее закончился. Учительница, как всегда, неторопливо зашла в класс, поздоровалась, положила на стол наши тетради.

– Посмотрела ваши сочинения. В целом неплохо, только вы не обратили внимания на темы, которые я вам предложила. А цель написания сочинения была в этом. Из всех ваших тетрадей чувствуется дыхание весны, поют скворцы, текут ручьи. Это результат того, что ваши глаза находились на улице, – учительница слегка рассмеялась. Понятно, что она сказала это, указывая на меня. – Вы старались описать с хорошим настроением и от души. – Она замолчала на некоторое время, взяла в руки несколько тетрадей. – Вначале назову самых лучших, затем тех, у кого четыре.

Я, конечно, не жду свою работу среди отличников. Вот перечислили отличников, затем хорошистов, но нет моего имени. Среди троечников тоже меня не было. Значит, двойка. Между прочим, учительница никогда не ставила плохие оценки за сочинения. Видимо, не стала проверять мою тетрадь. Чуть погодя раздала всем тетради, моей всё ещё нет.

– Сейчас я вам прочитаю одно стихотворение, – сказала учительница и не спеша прочитала моё «сочинение». Мои лицо и уши вспыхнули, от стыда я почти распластался на своей парте.

– Ну как, понравилось?

Внезапно тихо сидевший класс поднял шум-гам.

– Как вы думаете, чьё это стихотворение? – спросила учительница, ещё раз оглядев всех в классе, добавила с каким-то воодушевлением в голосе: – Его написал Азамат.

Моментально все головы повернулись в мою сторону. Кто-то засмеялся, кто-то хихикнул, мой сосед по парте толкнул меня локтем, долговязый Юлай проронил «поэт». Какой позор – не сумел написать сочинение, написал стих! Вон другие написали на четыре и пять, довольно улыбаясь сидят, более того, ухмыляются надо мной! Я готов был сам себя разорвать на части.

Дождавшись, когда шум немного затихнет, учительница сказала:

– Молодец, Азамат, ты написал прекрасное стихотворение. Здесь, конечно, всего две строфы, однако присутствует поэтическое сравнение и образность. Оказывается, ты не зря сидел глядя в окно, как бы желая скорее вырваться на улицу. – Она искренне улыбнулась, похлопала меня по спине.

Её слова о поэтическом сравнении, образности, строфе мне были совершенно непонятны. Озадачило и то, что она не поставила мне оценку. Неужели сложно было оценить, если не написал по данной теме, а изложил то, что на душе?

.Это «сочинение» до сих пор в памяти. Каждый раз, когда думаю о нём, вспоминаю миловидную, но со строгим взглядом, терпеливую свою учительницу. Только благодаря учительнице я понял богатство своего родного языка, внутреннюю его мелодичность и красоту. Возможно, её уроки, её сочинения дали возможность встать на крыло ещё не успевшим окрепнуть моим рассказам?

Перевод Гульназиры Багумановой