Вспоминаешь ошеломительное юношеское впечатление от запрещённой книги Солженицына. Перечитывая «Один день Ивана Денисовича» сейчас, понимаешь, что по выразительной мощи повесть уступает «Колымским рассказам» Варлама Шаламова, но она была первой в ставшей потом многотомной библиотеке лагерной прозы и сыграла огромную роль в русской литературе (оказалось, что советские классики писали неправду или не всю правду), а также в политической жизни (оказалось, что народная власть может быть антинародной).
Повесть очень трудна для экранизации, в ней описан обычный день глазами обычного лагерника, день, в котором, слава богу, ничего особенного не произошло. Вряд ли можно назвать большой удачей добросовестную англо-американо-норвежскую экранизацию 1970 года, а вот за последние тридцать лет в России снято очень много фильмов из лагерной жизни, в которых было, кажется, всё. Даже то, чего не было и быть не могло. Например, в сериале «Декабристка» японца-военнопленного на глазах у построенного на плацу контингента зэков по приказу начальника лагеря живьём сваривают в котле.
Панфилов в том, что касается быта заключённых, абсолютно точен, но, видимо, для того, чтобы экранизация смотрелась, биография Ивана Денисовича существенно изменена. В повести рядовой Шухов сдался в плен вместе с другими оголодавшими бойцами армии Власова, попавшими в окружение в 1942-м, потом он сумел бежать из плена, но трибунал ему не поверил. В фильме же Иван Денисович награждён героической военной историей с элементами мистики.
7 ноября 1941 года старший сержант-артиллерист Шухов с напарником получает новое орудие с Московского завода и должен транспортировать его в свою часть, но неожиданно ему приказывают прибыть на Красную площадь для участия в том самом историческом параде, в честь которого теперь праздник, заменивший отмечание даты совершения революции. И Шухов с напарником проезжает на своей полуторке по Красной площади и видит на Мавзолее Сталина, Будённого. О том, что этот парад значил для армии, написано очень много. И сразу после него Шухов едет на фронт, в свою часть, – благо недалеко, враг уже под Москвой. Немного не доезжает до расположения, так как замечает колонну прорвавшихся немецких танков, разворачивает пушку к бою и подбивает несколько танков. Командир части, в которой служит Шухов, благодарит и говорит, что представит к награде. Но немцы всё-таки определили нахождение пушки и накрыли её снарядами. Находясь в бессознательном состоянии, Шухов попадает в плен, немцы используют пленных для обезвреживания минного поля, приказывая бежать по нему к своим! Только Шухову, которого как будто вела ангел-дочка, с напарником, шедшим за ним след в след, удалось не подорваться и попасть к своим, где их радостно и встретили однополчане. Но особист не поверил истории про минное поле, а решил, что немцы их завербовали и отпустили, чтобы шпионить.
Поверить в то, что Шухов в повести был отпущен немцами, получив от них задание, можно. Такое бывало: например, с советским разведчиком-диверсантом Клубковым, что предал Зою Космодемьянскую. Но поверить в то, что во время тяжелейших боёв под Москвой особисты будут шить дело героям-артиллеристам, очень трудно. Трибунала нам не показывают, а интересно было бы посмотреть на механизм беззакония. На чём основывались, когда давали Шухову десять лет?
В фильме Иван Денисович совсем другой, в персонаже Солженицына черт командира-героя, к тому же безвинно посаженного, нет. Книжный Шухов по жестоким сталинским законам совершил преступление хотя бы потому, что сдался в плен. Когда же панфиловский Шухов шестерит перед Цезарем Марковичем, чувствуется обидное несоответствие с его героическим военным прошлым.
Что ещё привнесено? В повести Шухову сидеть ещё два года, в фильме же всего десять дней – огромная разница. Такой ведёт себя совершенно не так, как тот, кому – два года. Ему и в голову не пришло бы проносить в лагерь обломок пилы, из которой, по повести, он намеревался выточить нож, чтобы использовать его для мелкой подработки в бараке. Да в последние дни ему это было просто не нужно, не говоря уже о страшном риске получения нового срока.
У Ивана Денисовича в фильме придумана также другая семья: жена умерла, а дочки подросли и написали ему письмо, которое в фильме почему-то ему передаёт как что-то секретное сердобольный охранник (как письмо оказалось у охранника?). У Солженицына никаких писем от дочек нет, а тут, оказывается, старшая устроилась на работу, влюблена в своего начальника и забеременела от него. Шухов, с одной стороны, счастлив, что они живы и здоровы, с другой стороны – страшно переживает, что дочку с ребёночком начальник наверняка бросит. То есть добавлена сильная мелодраматическая нота, которая несколько противоречит суровому быту зоны и характеру мужичка-хитрована Шухова.
Из изменений бросилось в глаза самоубийство Фетюкова (Валентин Самохин), в повести этого нет. Панфилов придал облику опустившегося зэка благородные трагические черты. Будто он недавно получил письмо от жены, которая сообщила, что посылать ему ничего не будет, так как у неё теперь другой муж, а о трёх дочках он может не беспокоиться – они не от него. И потому он прыгнул с пятого этажа, после чего бригадир Тюрин (Юрий Карякин, сыгравший в «Круге первом» Сологдина) устроил как бы гражданскую панихиду. В повести же это тип окончательно опустившегося зэка, который именно из-за того, что его предала семья и никто не ждёт на воле, превратился в доходягу, на самоубийство не способного.
Филипп Янковский на героя из повести и внешне не похож, всё же есть у него во взгляде что-то городское, свободолюбивое, это не увёртливый крестьянин из первоисточника, который всё снесёт, ко всему приладится, приспособится. А персонаж Янковского и здесь герой-артиллерист – единственный из всего барака вступается за кавторанга (и это за десять дней до освобождения!). Солженицынский Шухов не выжил бы в лагере столько лет, если бы так геройствовал. Далее этот поступок рождает странную сцену с падением на колени перед майором, и, что удивительно, майор проявляет человечность и смягчает наказание, чтобы выпустить Шухова в срок на волю. Кстати, ничего необычного в задержке освобождения на неделю или даже месяц не было.
На тех, кто повесть не читал или читал давно, фильм произведёт впечатление. Идея фильма не разоблачительная, а примирительная: и в нечеловеческих условиях человек может жить, работать, сохраняя человеческое достоинство. И это касается не только заключённых, но и вертухаев, чего в первоисточнике, конечно, нет. И начальник лагеря, и майор, и некоторые охранники – приличные жалостливые люди.
Жаль, что нет долагерной истории остальных зэков. Неужели все были невиновные, как можно подумать, прочитав повесть? Бандеровцы (у Солженицына – бендеровцы) и прочие «зелёные братья» точно были врагами советской власти и сели, скорее всего, «за дело», как, впрочем, и сам Солженицын, который, в отличие от Шаламова, вышел из лагеря убеждённым врагом не только Сталина, но и советского строя. В этом коренится главное расхождение между автором «Колымских рассказов» и нобелевским лауреатом.
В финале бесспорный подарок – явление великой Инны Михайловны Чуриковой в роли матери, оберегающей Шухова. В начале фильма его спасает ангел-дочь, в конце – ангел-мать. А Шухов получился лагерным святым.
Конечно, это не буквальная экранизация, это сегодняшнее прочтение, размышление об Иване Денисовиче, его друзьях и врагах. И мотивы, которые двигали Панфиловым, понятны. Рассказать юному зрителю о трагическом времени, о тяготах, страшной несправедливости и о тех, кто, несмотря ни на что, участвовал в строительстве светлого космического будущего.
Александр Кондрашов