В апреле 2021 года я побывала на III Международном книжном фестивале «КНИГАМАРТ» в Иркутской областной государственной научной универсальной библиотеке им. И.И. Молчанова-Сибирского. Пригласили принять участие в онлайн-дискуссии «Глупые» женские романы: эволюция женской прозы». Совместно с профессором РГПУ им. А.И. Герцена Марией Черняк, доцентом Литературного института имени А.М. Горького Татьяной Сотниковой (она же популярный писатель Анна Берсенева), поэтом и критиком Анной Голубковой.

Я согласилась, но кошки на душе скребли. Из-за термина. Мне встречались две полярные позиции определения «женская проза». Первый случай – провинциальный поэт, ученик Литинститута, говорил, что его так учили: «женская проза/женские стихи» – официально принятое определение слабых и слюнявых текстов. Женская проза в его устах была синонимом позорища. В эту точку зрения верили. Она прижилась в литкружке (поскреби российскую глубинку – найдёшь незамутнённый Домострой!). Я позже постаралась выяснить, преподают ли так в Литинституте. Выяснила две вещи: нет, не преподают; да, установка на заведомую слабость женской прозы повсеместна. Поэтому я как критик не использую словосочетание «женская проза/стихи», хотя пишу о прозе и поэзии прекрасного пола часто. Критик, обращаясь к произведениям авторов-женщин, всё время должен словно бы реабилитировать сам тот факт, что дама взялась за перо и – надо же! – из этого ещё что-то вышло. Стараюсь этого избегать.

Второй случай – книготорговля. Стенды с заглавиями «Современная женская проза» имеют смысл не оценочный или обидный, а утилитарный. Покупателям показывают, где искать романы о любви, браке, семейных перипетиях с хеппи-эндами, над созданием которых работает целая издательская сфера. Издатели и книготорговцы женской прозой обозначают жанр с характерными признаками. На уровне масслита и коммерческой литературы женская проза чётко выделяется в отдельный сегмент. Придумавшие это разделение, по-моему, не мужчины и не женщины, а циничные и расчётливые люди без пола, настроенные на волну «пипл хавает».

На уровне «боллитры» разговор о гендерной прозе я считаю бессмысленным. Некоторые строгие ценители считают неискусством всю коммерческую прозу. Но не прочь искать «женскость» в образчиках большой литературы. Круг замыкается.

И о чём, думала я, будем мы говорить на круглом столе даже с такими компетентными собеседниками?.. О непримиримых противоречиях вокруг женской прозы?

Да, мы их обсудили и поняли, что предубеждения против женской прозы чаще всего оказываются рецепционными установками. Мы с коллегами пришли к выводу, что нет ничего зазорного в поименовании женской прозой всех текстов, созданных женщинами. При таком подходе феномену женской прозы уже скоро триста лет. Что деление литературы на «страты», предусмотренное издательскими – а бывает, и авторскими, – стратегиями, располагается не выше-ниже, а вширь, то есть не несёт предвзятой оценки. Что женская проза с дамским вниманием к деталям – бесценный исторический источник духа времени. Как Вербицкая упоённо описывала будни закулисья, так наши современницы рисуют ночные клубы, бары, торговые центры. И нашим потомкам через сто лет будет очень интересно читать об антураже эпохи!.. И главное, что феномен женской прозы, при своей кажущейся примитивности, бесконечно формирует поводы для серьёзных разговоров. Тоже ведь дух времени.

Елена Сафронова, критик, прозаик