Речь пойдёт не только об операх – оперативных работниках полиции-милиции, а о телевизионных мыльных операх. Теперь это словосочетание уже не берут в кавычки: за тридцать лет россияне уже привыкли к нему.
В народе такие сериалы зовут просто «мыло».
90 лет тому назад, когда в США возник этот жанр для домохозяек, сначала на радио, а после войны и на ТВ, действие «опер» прерывалось рекламой мыла.
Новое – это хорошо забытое старое. Сценарист и креативный продюсер Андрей Тумаркин твёрдо это знает и продолжает умело «варить» криминально-детективное мыло. Да ладно бы он один, на каждом канале кровь и ещё раз кровь, очереди из автоматов, стрельба из пистолетов, продажные полицейские, киллеры, миллионы рублей, а то и долларов в спортивных сумках и так далее и тому подобное. Названия сериалов – маленькие шедевры филологии. «Ментовские войны», «Условный мент», «Ментозавры», «Учитель в законе», «Раскалённый периметр»... В «Ментозаврах» можно услышать такую истину: «Совесть придумана, чтобы глупым сложнее жилось». Это уже не просто мыло, это уже идеология!
В Сети можно найти краткое описание всех двадцати (!) серий сериала «Шеф. Возвращение». Возьмём наугад семнадцатую:
«Локтев находится в больнице – инсценировка с его смертью была придумана, чтобы Полковник его не убил. Но теперь опасность угрожает Дане: Тихомиров обещает её убить, если она не вернёт ему проданные Акробату салоны красоты. Некрасов выясняет, что убийство Ряжского заказал Митрофанов. Однако Митрофанов уверен в крепости своих позиций, ведь скоро место губернатора Питера займёт его человек. У Кочевника менты похищают брата Пашу. Кочевник уверен, что за этим стоит Тихомиров, и берёт его в заложники. Каплевич угрожает убить Тихомирова».
В небольшом тексте много раз встречается слово «убить». В фильме оно заменено на «замочить», и мочат чуть ли не в каждом кадре. Так живут настоящие полицейские и граждане РФ? Не думаю.
Врезался в память такой эпизод. Бывший уголовник Кочевник стал респектабельным буржуа, владельцем колбасной фабрики. Он вызвал на ковёр директора фабрики. Демонстративно очистил сосиску от синтетической оболочки и дал её собаке. Та есть не стала. Далее диалог.
– Видишь, даже собака не ест твою колбасу. В ней мясо-то есть?
– Есть, – шепчет напуганный до смерти директор, видя, как могучие телохранители Кочевника придвинулись к нему поближе, – 100% мяса.
– Так вот, если моя колбаса не будет лучшей в регионе, я тебя замочу.
И тут же вспоминается рассказ О. Генри «Дороги, которые мы выбираем» с его знаменитой фразой «Боливару не вынести двоих». Но ключевой всё же является такая: «Лицо Додсона мгновенно изменилось – теперь оно выражало холодную жестокость и неумолимую алчность. Душа этого человека проглянула на минуту, как выглядывает иногда лицо злодея из окна почтенного буржуазного дома».
Лицо Кочевника – лицо такого же злодея? Мы уже прошли путь, который прошёл американский убийца Додсон, прежде чем стать воротилой Уолл-Стрита? Наши кочевники уже стали респектабельными акулами бизнеса? Этот факт чётко регистрируют создатели фильма.
Другой пример идеализации бывших уголовников. Вора Тихомирова играет Кирилл Полухин. Сценарист и режиссёр, не скрывая своих тёплых чувств, буквально любуются им. Как он метко стреляет, как лениво цедит сквозь сжатые зубы слова, как он мужественно отказывается от предложения скрыться за границей, как он спасает от гибели генерала полиции, как он наводит «справедливость» в подшефном ему Питере. Одним словом – герой нашего времени.
Тем самым создатели сериала продолжают чёрное дело смены нравственной матрицы. Удел неудачников (лохов) – бескорыстие, работа на общее благо, высокая мораль. Дело бывших воров – продвижение к светлому капиталистическому будущему.
Становится понятной цель создания мыльных сериалов. Если 90 лет назад намыливали мозги американским домохозяйкам, то теперь в прайм-тайм жертвой становятся не только домохозяйки, россияне всех возрастов. И пусть не удивляются сограждане, что преступность в России помолодела, что количество юных наркоманов и алкоголиков исчисляется уже миллионами, что юноши берутся за оружие и расстреливают своих одноклассников и однокурсников, как в продвинутых демократиях мира. Мы же идём по пути демократии, не правда ли? Почему тридцать лет назад такого не было? И не говорите, что скрывали правду.
В один из «Воскресных вечеров с Владимиром Соловьёвым» израильтянин Яков Кедми обрушился (иного слова нет) на российскую систему воспитания детей и молодёжи. Его речь не зашикивают, не забалтывают, не прерывают, а внимают с почтением, как любому иностранцу. Какое великое счастье, что есть такие бывшие жители России, которые с болью воспринимают весь беспредел, творящийся на их родине. Говорил он в основном об уроках русской истории, об оценке роли Сталина, о Великой французской революции и об Октябрьском перевороте в России, о лживом «Архипелаге ГУЛАГе» (его, а не «Войну и мир» изучают школьники), о лжи, к которой приучают детей с «младых ногтей» в российской школе. Этому служат и мыльные оперы о ментах.
В США трансляция «опер» сопровождалась рекламой без обидного мыла, у нас всё гораздо серьёзнее. Бородатый молодец, на котором пахать можно, наигрывает одним пальцем на пианино: «Эту песню я сочинил одним пальцем, потому что не хочется напрягаться». Можно услышать и такую истину: «Работать вредно, работа приучает к перекурам». Кстати, о продолжительности рекламы: каждые 9–10 минут фильма прерываются четырьмя-пятью минутами рекламы. И так на протяжении всех 20 серий.
Есть такая присказка: «Начал за упокой, а кончил за здравие». Нет, за здравие закончить не получается. Каким будет результат яркой речи Якова Кедми? Боюсь, нулевым! Какой будет результат моих стенаний? Боюсь, никакой! Потому что «Васька слушает, да ест»!
Михаил Чижов