К сожалению, эта роскошно изданная книга попала ко мне недавно, хотя выпущена она три года назад (Александр Вертинский. Дорогой длинною... – М.: Астрель, 2004). Книга действительно замечательная, богато иллюстрированная и, что очень важно, красиво составленная.
Но кем составленная?
В конце книги указано, что © на составление и подготовку текста принадлежит Лидии Вертинской, вдове поэта. Однако слово «От составителя», в котором издательство «выражает глубокую благодарность жене А.В. Вертинского Л.В. Вертинской, предоставившей материалы для книги и оказавшей незаменимую помощь при их подготовке к печати», является безымянным. Либо принадлежит автору предисловия, которое следует сразу после слова «От составителя», доктору искусствоведения Елизавете Уваровой. В противном случае получается, что составитель «выражает глубокую благодарность» сама себе.
Всё это, разумеется, мелочи, на которые поклонники большого русского поэта просто не обратят внимания. Какое им дело до этого, ведь они получили роскошный том мемуаров Александра Вертинского, а также стихов, писем, рассказов и зарисовок, сопровождаемых изумительными фотографиями. Но как человек, сам поработавший на ниве составительства, я не мог не обратить внимания на слово «От издателя»: «Эта книга представляет собой исправленное и дополненное письмами А.Н. Вертинского переиздание (курсив мой. – П.Б.) книги «Дорогой длинною...», выпущенной издательством «Правда» в 1990 году».
Эту книгу я прекрасно помню. Вышедшая тиражом 200 000 экземпляров, она была настоящим прорывом полузапрещённого поэта к своим поклонникам. Хотя издана была бедненько, не в пример нынешнему фолианту.
Составление и подготовка текста принадлежали Юрию Томашевскому, блестящему зощенковеду и знатоку творчества Вертинского. Я очень хорошо знал этого человека, безупречного писателя, филолога и преподавателя Литературного института им. Горького, безвременно от нас ушедшего, но оставшегося в благодарной памяти не только бывших студентов института, его бывших и нынешних преподавателей, но и всех, кому дороги имена Зощенко и Вертинского, которых он любил какой-то совсем ненаучной, неакадемической любовью, и, может быть, поэтому составленные им книги несли на себе какой-то особый отпечаток.
Бывают составления обычные, заказные, так сказать, проходные, когда составитель недолго ломает голову и не вкладывает в свой труд частичку своей души. Сколько переиздавались, например, классики XIX века и для школьных библиотек, и для массового читателя, и кто-то элементарно работал над составлением очередного тома или популярного собрания сочинений. Но есть составления иного рода, где фигура составителя играет важную роль. В 1990 году проза Александра Вертинского, по сути, впервые выходила для широкого читателя. Ответственность составителя была очень велика.
Сколько в перестроечные годы мы получили скороспелых изданий Гумилёва, Ходасевича, Георгия Иванова и других запрещённых поэтов, сделанных наспех, по эгостическому принципу «Гумилёв в моей подаче»!.. Отличительной чертой Юрия Томашевского была удивительная скромность. О ком бы он ни писал – о Зощенко, о Вертинском или о Константине Воробьёве, – какие бы книги ни составлял, он никогда не пытался эффектно подать себя на фоне своих любимых писателей, сознательно уходил в тень, отводя себе скромную роль составителя и комментатора. Но о том, насколько добросовестен был его труд, можно судить уже по тому, что через 14 лет новые издатели прозы Александра Вертинского практически буквально повторили первое издание. Прежними остались и название книги, и её структура, и названия разделов и подразделов, и постраничные комментарии. Вот только имя человека, работавшего над этим, почему-то исчезло.
В 90-м году составители книг «возвращённых» писателей вообще не слишком заботились о своих копирайтах. Лишь бы издали, лишь бы донести до читателя. Не верили, что свобода пришла надолго. В мутной воде того времени кто-то ловил свою рыбку, а кто-то работал самоотверженно, не заботясь о своей интеллектуальной собственности. В издании 1990 года никакого копирайта Юрия Томашевского нет. Но это не значит, что книга вышла сама по себе, без его участия. Кроме юридического крючкотворства есть просто человеческая справедливость.
Вот её-то издатели роскошной книги и нарушили. Поэтому в ней есть всё: отменная бумага, качественный шрифт, великолепный дизайн... Наконец, есть бессмертные стихи Вертинского и его прекрасная проза. Но чего-то в ней всё-таки ужасно не хватает. Во-первых, имени её составителя. Во-вторых, благодарной памяти. В-третьих, элементарного понимания, что, если человека уже нет в живых, это ещё не значит, что безымянное использование его труда пройдёт незамеченным.