«Волга молит о помощи», «ЛГ», № 21
Когда впервые в августе пятьдесят девятого мы с женой после окончания геологического факультета приехали по распределению в Ульяновск и вышли на Венец – дух захватило от широты и простора. Теперь бываю там только по необходимости. Не потому, что красоты поубавилось, а потому, что теперь я знаю, что нас ждёт впереди. Водохранилище, так эффектно смотрящееся с Венца, стало для меня олицетворением современного тёмного царства. Выходить на Венец – значит добровольно рвать себе душу и сердце…
Четверть века проработал геологом-разведчиком, в том числе 20 лет – начальником экспедиции. Без излишней скромности скажу, что одним из первых геологов в Среднем Поволжье понял, что если на горнодобывающую промышленность не накинуть экологическую узду, мы превратим нашу землю в пустынный технократический ландшафт. И когда в восемьдесят восьмом была создана государственная экологическая служба, я по открытому конкурсу стал главным государственным инспектором Ульяновской области по охране природы. А Куйбышевское водохранилище – одним из главных объектов моей работы.
В пору нелепых ельцинских суверенитетов пошли слухи, что субъекты России, расположенные по Волге, станут платить за свою долю загрязнения великой русской реки, которая будет определяться по разнице в результатах анализов на входе в территорию субъекта и на выходе из неё. Я решил на всякий случай проработать «ульяновскую долю». Пробы брали с каждых 3 м глубины, через 500 м. Когда проанализировал результаты – не поверил своим глазам. Провёл повторное, контрольное опробование. Данные подтвердились! Было над чем задуматься!
Во-первых, в точках опробования на стрежне (где течение) и в точках, где вода была стоячей, анализы показывали практически одинаковые результаты; анализы проб, взятых с поверхности и отобранных почти со дна, – также! Значит, в водохранилище действует какой-то механизм усреднения состава воды. Какой? Предположительно перемешивание воды осуществляет какая-то система внутренних течений. Но сведений о ней и сегодня нет.
Во-вторых, вода с территории Ульяновской области уходила более чистой, чем приходила к нам из Татарии! Казалось бы, нелепица. Но чем внимательнее анализировали мы материалы, чем больше специалистов привлекали, тем однозначнее становился вывод: так оно и есть. На территории области два огромных по объёму воды плёса: Старомайнский и Ульяновский. Они и работают как отстойники, накапливая в глубинах всю дрянь, которую несёт волжская вода.
Понятно, что ничего хорошего тут для Ульяновской области нет: невелика честь быть накопителем грязи, сбрасываемой в Волгу промышленностью и сельским хозяйством почти всей европейской части страны. А если учесть, что Старомайнский плёс является источником питьевого водоснабжения правобережной части города…
Особый разговор о заиливании. Авторы проекта Куйбышевского гидроузла эту беду замолчали, полагая, видимо, что это проблема второй половины XXI века. Но мои геологи ещё в середине 70-х с удивлением фиксировали в скважинах акватории речного порта иловые накопления. Интенсивность процесса исключительна.
Заиливание объективно и неотвратимо. Но хотя бы прогноз составить надо? Сценарий ведь известен: ил выйдет на левый берег, и это будет конец прекрасным песчаным пляжам; начнётся бурное зарастание болотной растительностью; глубокие места превратятся со временем в вонючее мелководное болото.
Отмеченное в этом году пятидесятилетие затопления Куйбышевского водохранилища – не просто юбилей, это срок окончания службы многих бетонов, положенных в объекты гидроузла. За защитной дамбой на Нижней Террасе на 8 метрах ниже уровня воды в водохранилище живут десятки тысяч людей! Страшно представить, что будет, если всё это обрушится…
Я рад, что до финала трагедии не доживу. Но как могу умереть спокойно, если детям, внукам, правнукам моим придётся выкручиваться из клубка неразрешимых проблем, созданных в силу обстоятельств даже не нами, а нашими предшественниками? Что зависело от нас, мы сделали. Но разве от этого легче?
, почётный разведчик недр СССР, советник РФ I класса в отставке, УЛЬЯНОВСКАЯ ОБЛАСТЬ