В ноябре прошедшего года почти незамеченным прошло событие не менее важное для судеб просвещения, чем всенародно обсуждаемый закон об образовании. Минобрнауки отправило в Министерство юстиции на согласование и одобрение проект «Федерального государственного образовательного стандарта среднего (полного) общего образования» (ФГОС), подготовленный под руководством советника бывшего мэра Москвы Л.П. Кезиной и директора издательства «Просвещение» А.М. Кондакова.
Цель стандарта, говорится в разделе «Общие положения», «воспитание успешного поколения граждан страны, владеющих адекватными времени знаниями, навыками и компетенциями, на идеалах демократии и правового государства, в соответствии с национальными и общечеловеческими ценностными установками». Стандарт рассчитан на модернизацию образовательного процесса «от ретрансляции знаний к развитию творческих способностей обучающихся, раскрытию своих возможностей, подготовке к жизни в современных условиях на основе системно-деятельностного подхода и придания образовательному процессу воспитательной функции» (с. 3). Воистину лучше не скажешь!
Несомненной заслугой авторов стандарта можно считать предоставление участникам учебного процесса (проще говоря, ученикам и их родителям) возможности участвовать в выборе изучаемых предметов. Теперь склонный к гуманитарным знаниям ученик может ограничиться минимумом естественных наук, сосредоточившись на тех, что ему милее. И наоборот. Каждый, кто прошёл советскую школу, знает, сколько ненужного для будущей жизни со слезами на глазах и двойками в дневниках приходилось изучать, чтобы намертво забыть, едва получив аттестат зрелости.
Авторы стандарта, пожалуй, впервые сформулировали «портрет выпускника школы»: он должен «любить свой край и свою Родину, уважать свой народ, его культуру и духовные традиции»; принимать ценности семьи, общества, быть креативно и критически мыслящим, активно и целенаправленно познающим мир, способным осуществлять исследовательскую проектную и информационную деятельность; осознающим себя личностью, уважающим закон и правопорядок, выполняющим свои обязанности перед семьёй, обществом, государством, Отечеством, человечеством; уважающим мнение других людей (с. 4).
Слова о духовной культуре будут ещё не раз встречаться на протяжении всего документа. Правда, несколько смущает, что понятия духовной культуры либо не расшифрованы, либо обозначаются постмодернистским термином «тексты» (с. 11, 12, 13, 14, 15 и т.д.), в крайнем случае «произведения отечественной и мировой литературы».
На 10-й странице наконец появляется слово «литература». И вновь весьма своеобразно определяется предмет курса: 1) анализ «выдающихся произведений отечественной и мировой литературы XIX – начала XXI в., аналитического восприятия художественной плюс интерпретации литературной классики в произведениях современного искусства (театр, кино, изобразительное искусство); 2) знание классических текстов русской и мировой литературы, помогающих школьнику осмыслить их непреходящую историко-культурную и нравственно-ценностную роль, обеспечение на этой основе культурной и национальной самоидентификации; 3) сформированность коммуникативно-эстетических представлений о возможностях родного языка в образцовых с нравственно-эстетической точки зрения художественных текстах, осознание их как культурного феномена, объединяющего различных по своим взглядам и убеждениям носителей одного языка; 4) сформированность ценностной сферы, развитие качеств гражданина, патриота, нравственной и толерантной личности, морально ответственной в своих мыслях, действиях и поступках на основе осознанного усвоения гуманистических ценностей, утверждаемых лучшими произведениями отечественной и мировой литературы».
Всё верно, только литература превратилась во вспомогательную отрасль, выполняющую вполне важные цели, но не дающую цельного мировоззренческого образования.
Это был так называемый базовый, т.е. облегчённый уровень. Для тех, кто не собирается быть гуманитариями. Впрочем, и в углублённом (профильном) уровне предполагается «владение начальными навыками литературоведческого исследования историко-литературного и теоретико-литературного характера; умение анализировать художественный уровень трактовки литературного произведения представителями других видов искусства (графика и живопись, театр, кино, музыка); сформированность представлений об особенностях поиска решений «вечных» проблем (человек и общество, человек и государство, человек и природа, преемственность поколений, духовные поиски, проблема смысла жизни) литературой разных эпох и направлений». Присутствует даже положение «сформированность представлений о принципах основных направлений русской литературной критики», но слов «писатель», «художественный мир», «литературный процесс» в помине нет. И это при том, что русская духовность вся базируется на литературе, что в царской России литература была и философией, и политикой, и исправителем нравов, оставаясь высокохудожестенным явлением. До сегодняшнего дня никому, кроме писателей, не удалось раскрыть национальную идею, создать типы русских национальных характеров, покоривших весь мир.
Немногим лучше обстоит дело и с русским языком. Он рассматривается составителями стандарта исключительно как средство коммуникации, но не как тот самый духовный опыт русского народа, о чём убедительно говорили великие русские писатели: от Ломоносова, Пушкина и Даля до Достоевского, Л. Толстого, Леонова, Пастернака, Шолохова, Солженицына, Бродского. «Великий, могучий, правдивый и свободный русский язык» сведён к бесспорно нужным утилитарным функциям, хотя учёные лингвисты всего мира отмечают, что это один из немногих языков, несущих эстетическую, нравственную и даже философскую функции. Стандарт нацелен максимум на воспитание человека, способного грамотно писать и пользоваться компьютерным языком.
Всё это становится ясным, когда авторы стандарта переходят к учебному плану двух последних лет обучения в школе. Как уже говорилось, он состоит из двух частей: обязательной (40% времени) и части по выбору (60%). По идее прекрасно. Но вот во что превращается эта идея в реальности: в 40% «входят обязательные для изучения учебные предметы (Россия в мире, физическая культура, основы безопасности жизнедеятельности, выполнение обучающимися индивидуального проекта)…». Про все остальные 60% (ещё семь предметов) сказано в продолжении прерванной нами цитаты: «и выбранные обучающимися учебные предметы, курсы из указанных ниже предметных областей»: «русский язык и литература, родной язык и литература (русская словесность, русский язык, литература, родной язык, родная литература); иностранный язык (иностранный язык, второй иностранный язык); общественные науки (обществознание, история, география, экономика, право); математика и информатика (математика и информатика, алгебра и начала математического анализа, геометрия, информатика); естественные науки (естествознание, физика, химия, биология, экология); курсы по выбору (искусство, или предмет по выбору образовательного учреждения, или один курс из предметных областей)» (с. 56). Из каждой выделенной жирным шрифтом области ученик (его родители) должен выбрать как минимум один предмет, при этом 3–4 предмета изучаются на глубоком уровне. К предметам исключительно глубокого (профильного) уровня отнесены право и экономика. 8 предметов имеют как базовый, так и профильный уровень (сюда вошли и литература, русская и родная, с русским и родным языком), 4 – только базовый или интегрированный уровень.
Нетрудно догадаться, что выберет из первой группы школьник, знающий, что ЕГЭ по русскому языку никто не отменял, а вот литература, где надо много читать, думать и рассуждать, ему на фиг не нужна; иностранный язык (а то и два) – куда сегодня без языка!; само собой экономику, право и информатику; можно и экологию и ещё парочку чего попроще. Вот и семь предметов набрались. В своё время мы с ужасом слушали рассказы А.П. Чудакова о том, что немецкие школьники и студенты не знали творчество Гёте и Шиллера. Недалеко то время (если стандарт будет принят), когда наши школьники не будет знать, кто такие Пушкин, Толстой, Достоевский. А Блока будут воспринимать как «блог» в Интернете.
Ученик из национальной школы сможет вообще обойтись без русского языка и русской литературы, отдав предпочтение родному языку. Вот вам и толерантность, и укрепление единого национального государства, столь убедительно провозглашённые в первом разделе стандарта!
Последняя часть документа «Требования к условиям реализации основной образовательной программы среднего (полного) общего образования» вполне справедливо утверждает, что в школе должны работать высокообразованные учителя («Требования к кадровым условиям реализации программы среднего (полного) общего образования»), их труд должен достойно оплачиваться («Финансово-экономические условия реализации программы…»), школы должны быть оборудованы самой современной техникой и построены по всем санитарным правилам («Материально-технические условия реализации…»). Авторы стандарта не забыли о «психолого-педагогических условиях реализации… программы». И даже (!) предусмотрели наличие школьных библиотек, включающих в себя «фонд дополнительной литературы», в том числе художественной.
Встаёт только один вопрос: кто её захочет читать, эту самую художественную литературу, если стандарт откровенно рассчитан на воспитание робота, физически крепкого, умеющего бороться за свою жизнь, но начисто лишённого духовного мира! Впрочем, сказать об этом откровенно составители программы всё-таки не рискнули и предпочли известному выражению Фамусова «чтоб зло пресечь, собрать все книги бы, да сжечь» более дипломатичное скалозубовское: «Книги сохранить так: для больших оказий».
, заслуженный деятель науки РФ