Что поможет нашим детям вернуть классическую литературу на прикроватный столик?
БАТАЛЬНЫЕ СЦЕНЫ НОЯБРЬСКИХ КАНИКУЛ
Это было совсем недавно: вот передо мной стоит дочь, двенадцати лет от роду, кутается в кофту, тоскливо оглядывается на темнеющее окно. Там ветер гнёт молодые яблони, дождь моросит, и ноябрьские сумерки постепенно скрывают очертания леса.
Мы в деревне. На исходе школьные каникулы.
– Ну, начинай! – говорю я, отрывая от окна Сашкин взгляд.
– Скажи-ка, дядя, ведь недаром… – занудила она заданное на каникулы «Бородино».
С утра дочь, экипированная как космонавт, два часа гуляла под дождём с бабушкой в лесу, полчаса назад с воплями и гиканьем носилась по двору за собакой, бодро выдёргивала из грядки оставшуюся морковку. Всё с таким азартом! Куда он теперь-то делся?
– …Да, были люди в наше время, Могучее, лихое племя: Богатыри – не вы… – Прерывающийся тяжёлыми вздохами голос становится еле слышен.
«Мда-а… – думаю. – Богатыри действительно не они…»
Вдруг замечаю: в Сашкиной версии стихотворения слова «редут, уланы, драгуны, картечь, бивак, кивер, булат, лафет» звучат неправильно, взаимозаменяются и вообще ведут себя не так, как задумано Лермонтовым.
– Саш, редут – это что?
Тишина. Та-ак. Дочь просто не знает, что эти слова значат, поэтому не может запомнить.
А ещё через минуту понимаю, что это стихотворение абсолютно не увязывается в её сознании с историческими событиями, по поводу которых написано.
– Саш, а что было после Бородинского сражения, как оно повлияло на ход войны 1812 года?
Тишина. Тоскливый взгляд в окно.
Заученные строчки не соединились в её сознании ни с фильмами, которые она видела на эту тему, ни с пониманием, как Бородинское сражение может касаться лично её.
– Ты понимаешь, что твои предки в десятом поколении участвовали в этом сражении! – кричала я.– И если бы не их честь, умение, мужество, может, и тебя бы не было на этой земле! А ты заунывно твердишь «И ядрам пролетать мешала гора кровавых тел»! Там гибли твои соотечественники, и неважно, что это происходило двести лет назад! Они гибли и за тебя тоже! Как ты можешь быть благодарной им за это сейчас, спустя столько лет? Для начала просто выучив это стихотворение! И произносить каждую строку нужно так, чтобы твой голос был слышен! А потом прочитаешь «Войну и мир» Толстого, чтобы хоть на мгновение представить себя на их месте!
Только после этих слов безразличный взгляд дочки сменился на заинтересованный. Теперь можно было говорить о Кутузове, Наполеоне, о том, почему русские были вынуждены сдать Москву. А заодно и расшифровывать непонятные слова. Теперь она меня слышала.
Как же так, не унималась я, бродя в возмущении между яблонь, чтобы немного прийти в себя, когда Сашка уже спала. На что же мы рассчитываем, отводя детей в школу? На то, что им обозначат темы, которые они тщательно отработают дома с родителями? Конечно, если у тех будет время, желание и достаточное образование для этого.
Почему у моих родителей, у меня и моих сверстников не возникало таких проблем? По всей видимости, прежние программы по литературе и истории были увязаны так, что события войны 1812 года на уроках истории совпадали с поэзией Лермонтова на литературе. Или у наших учителей-словесников было время рассказать на уроке всё то, что с таким явным перебором родительских эмоций объясняла я сама своему ребёнку в ноябрьской тиши деревенских каникул...
Но, скорее всего, мы сами, упиваясь упругой звучностью стиха, пытались понять, докопаться и выяснить их исконный смысл… А если так, что с тех пор изменилось в наших детях? Те же гены, та же страна и те же сказки на ночь…
КАК ОСТАНОВИТЬ ДИСКРЕДИТАЦИЮ КНИГ
Или всё-таки сказки – другие?
Около десяти лет назад «Дом книги в Сокольниках» начал постепенно сжиматься, сократился вполовину, уступив место залу игровых автоматов. Всю художественную, в том числе детскую, литературу перенесли в подвальное помещение, оставив наверху скрепки и тетрадки. Символично, не правда ли? Читающие жители всей округи были в панике, а родители малышей – особенно.
Мы привыкли приходить сюда ещё во времена своего детства, юности. В конце 90-х с удовольствием замечали, как на прилавках постепенно появлялись книги, которые не были доступны в прежние времена. Потом среди нахлынувшего, не всегда продуманного, даже избыточного переиздания классики и современной литературы мы стали выбирать, что лучше – что хуже, отличать лучший шрифт и качество бумаги, переплёт и авторство примечаний. Постепенно выяснялось: качество перевода иностранной литературы имеет значение, и в советские времена это качество было на очень высоком уровне, а теперь – не всегда…
Мы выросли в эпоху труднодоступности литературы. Романы Дюма получали в обмен на макулатуру, собрание сочинений Толстого, Чехова и Достоевского в домашней библиотеке считались драгоценностью, а романы современных иностранных писателей прочитывались в «толстых» журналах и хранились на антресолях. Теперь, гуляя с малышами во дворах, мы даже завидовали им: «Уж у них-то проблем с книгами не будет».
И никак не предполагали, что проблемы будут, только принципиально иные.
А предугадать катастрофу можно было уже тогда. Она надвигалась именно из переполненного сияющими, красочно-глянцевыми обложками книжного магазина, разделившего территорию с игорным бизнесом. Ведь именно там родители впервые увидели адаптированные детские издания. Замечательная сказка Алексея Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» была ужата до нескольких строк в конце каждой из 10 страниц! Бóльшую часть книги составляли яркие иллюстрации, и выпуклые пластмассовые глаза героев перекатывались чёрными бусинками-зрачками.
Чуть более эстетично был издан сокращённый до нескольких страниц «Робинзон Крузо» Дефо, «Граф Монте-Кристо» Дюма, «Собака Баскервилей» Конан Дойла – всех адаптированных не перечислить. Ну как же! Издатели точно сыграли на чувстве родительской гордости за ребёнка: «Ему ещё только четыре, а в его читательские предпочтения уже входит «Робинзон Крузо»!
Но время не прощает тем, кто нарушает его размеренный ход. Чуть позже мы расплатимся за эту глупую, безосновательную гордость: подросший ребёнок отмахнётся от настоящей книги Даниэля Дефо как от назойливой мухи. Зачем читать? Он знает «про что», а всё волшебство и таинственный мир бушующего океана, полуразрушенного корабля, острова, с мучительным одиночеством и беспомощностью первобытности и с абсолютно реальным ощущением присутствия там останутся навсегда ему недоступными. Ребёнок не виноват. Мы сами лишили его необитаемого острова.
Так же мы постепенно лишили детей и удовольствия совместных походов в наш книжный. Аргументы быта и повседневности взяли своё: в подвальном помещении тесно и душно, легко заразиться гриппом. Особенно яркие книги, привлекающие детское внимание, стоят очень дорого, а выполняют лишь функцию мультфильма.
Детские руки тянутся в первую очередь к блестящим огромным ярким книжкам, изданным по мотивам известных диснеевских мультиков. Самодостаточные русские сказки с выверенным поколениями текстом и иллюстрациями остаются незамеченными. Уговорить ребёнка сменить предпочтения невозможно – другим же мамы покупают книжную версию диснеевских мультфильмов, а мне почему нет?
В те же времена приятельница жаловалась: «Представляешь, купила сыну в магазине «Винни-Пуха»», а там только несколько «зимних» глав: ни начала, ни конца. К Новому году, что ли, издали?» Моей же Сашке тогда достался в подарок укороченный на несколько первых и последних глав «Карлсон». Нам ведь и в голову не могло прийти, что под обложкой может оказаться только часть книги!
С тех же времён в книжном шкафу моей дочери стоит несколько двухкилограммовых сборников сказок, которые она не могла ни достать сама с книжной полки, ни удержать на коленях. Зачем мы их купили? Десять лет назад это было модно. Казалось, тонкие книги быстро истреплются, а эти – на века! Оказалось по-другому: тонкие книги моего детства – сказки, истории Житкова, Бианки, стихотворения Есенина, Бунина и Фета – до сих пор живы и очень нравятся Сашке, а вот её собственные фолианты мёртвым грузом лежат на полке.
Конечно, хорошо, если бы корень наших нынешних проблем мы смогли увидеть раньше, и не на родительском уровне, а на государственном. Наверное, дискредитацию книг можно было бы остановить. Но тогда рушилось и перестраивалось слишком многое, чтобы чиновники обращали внимание на такие мелочи.
Теперь наш «Дом книги» закрыт совсем. А на площади у метро открылся огромный книжный супермаркет, переполненный глянцевой книжной макулатурой, с продавцами – узбеками и киргизами, которые с трудом выговаривают русские слова и с ошибками вбивают названия запрошенных книг в компьютер. Продавщицам старого книжного компьютер был не нужен, они знали каждую книгу и её место на полке.
Так что сказки, пожалуй, теперь уже совсем другие. И трудно сделать выбор – пытаться ли вернуть прежние или привыкать к новым?..
ОНИ ЧИТАЮТ, НО НЕ ТО, ЧТО ХОЧЕТСЯ НАМ
А вы знаете, кто такие скрумы? Это духи сов – умерших, но не успевших доделать свои дела на этой земле. Вам интересно? Нет? Вы, конечно, можете высокомерно отвернуться и не вникать в эту ерунду. Но, думаю, вряд ли тогда получится найти общий язык с нынешним молодым поколением.
Постепенно наши дети стали говорить на непонятном для взрослых языке. Сначала появились компьютерно-мобильно-телефонно-телевизионные термины, которые вводили родителей гуманитарных профессий в недоумение и требовали дополнительной расшифровки.
– Что тебе подарить на день рождения?
– МП3-плеер, сенсорный.
Достаю бумажку, записываю название, фирму, какой-то дополнительный кодовый номер, зарисовываю, как выглядит, выясняю, что с этой штукой делают, где она продаётся. Дочь в курсе, а я – нет, отстаю…
– Саша, будешь у Деда Мороза на Новый год «пиэспи» просить, такое же пояснение ему напиши, а то он не знает, что это!
Мою приятельницу Лену её десятилетний сынок Васька спрашивает:
– Мам, что ты, как скрум, ко мне в комнату заходишь? – Она закрывала у него в комнате окно.
– Как кто-о-о??? – в ужасе переспрашивает мать. Много времени не потребовалось, чтобы они поменялись ролями.
На следующее же утро:
– Вась, ну что ты разлёгся, дрыхнешь до часу дня, как Обломов?
– Как кто-о-о???– в не меньшем ужасе переспрашивает сын.
Мы откладываем книги, которые нравятся нашим детям, не читая, даже не заглядывая в них, и подкладываем им Чехова, Толстого и Гончарова. Мы честно стараемся выполнять наш родительский долг.
Дети же ведут себя по той же модели, которую предлагаем им мы. «Ты не хочешь читать моих «Ночных стражей» Кэтрин Ласки, я не хочу читать твоего «Онегина». Мы, конечно, можем их заставить, а они нас – нет, но проблемы-то это не решает. Чтобы говорить с детьми о литературе, наверное, нам, родителям, да и учителям, придётся набраться мужества и хотя бы просмотреть – о чём эти книги. Иначе мы рискуем в скором времени перестать понимать язык наших детей.
Вам жалко тратить время? Попросите их пересказать за ужином эти, на наш взгляд, абсолютно никчёмные книги, которые почему-то им так интересны. Уверяю вас, получите удовольствие. Если не от качества пересказа, то хотя бы от азарта и блеска глаз рассказчика.
Недавно мы с Сашкой ехали вечером в метро с выставки детских рисунков. Она мечтала, как в выходные пойдёт с папой на новый фильм о Гарри Поттере.
– Что ты хочешь там увидеть принципиально новое? – удивлялась я. – Механизм всех волшебств, коими исчерпывается эта книга, стал ясен ещё в третьей-четвёртой частях. Дальше сюжет повторяется с несколько иными деталями, и всё. Тебе просто интересны детали?
И тут Сашку понесло… Она с такой горячностью стала пересказывать седьмую часть, которую заранее прочитала…
– Не-е-ет, там было не так! – заглушала перестук колёс дочь. – Такого, чтобы Гарри Поттер умер, но не совсем, ещё не было ни в одной главе…
– Не совсем – это как???
Честное слово, не только я, весь вагон заслушался…
Может быть, научить ребёнка говорить о литературе, думать о прочитанном и отличать хорошую литературу от плохой, воспитывать вкус к ней, можно лишь ведя такой постоянный, на первый взгляд даже примитивный диалог? Наверное, нужно не только указывать им, но и читать то, что предлагают они, и обсуждать, попутно выясняя, почему то или иное хорошо или плохо.
К этой главе трудно ещё что-то добавить, кроме результатов небольшого исследования, проведённого в одной из лучших московских школ. Детям 5–6-х классов было предложено назвать три книги, которые они взяли бы с собой на необитаемый остров.
Родители! Если вы не знаете, что читают под одеялом с фонариком ваши дети, то этот список для вас. Вот что они выбирают (за ответы им не ставили отметок и даже позволили не писать своё имя на листке):
Дж. Роулинг «Гарри Поттер» (все семь томов), «S. T. A. L. K. E. R» (сборники «Чистое небо», «Тени Чернобыля», «Зов Припяти»), К. Льюис «Хроники Нарнии», Д. Глуховский «Метро 2033», С. Майер «Сумерки», Собрание энциклопедий, В. Скотт «Айвенго», Ф. Купер «Последний из могикан», А. Тор «Остров в море», Ж. Уилсон «Разрисованная мама», У. Старк «Пусть танцуют белые медведи», Ч. Диккенс «Оливер Твист», Жюль Верн «Дети капитана Гранта», «Двадцать тысяч лье под водой», Марк Твен «Том Сойер», Д. Толкиен «Властелин колец», Дж. Крюс «Тим Талер, или Проданный смех», К. Паолини «Эрагон», А. Конан Дойл «Приключения Шерлока Холмса», Б. Акунин «Квест», С. Сухинов «Клад и крест», Е. Санин «Тайна рубинового креста», Д. Емец «Таня Гроттер», С. Лукьяненко «Чистовик», «Черновик», А. Линдгрен «Эмиль из Лённеберги», «Ронни – дочь разбойника», «Пеппи Длинныйчулок», Э. Портер «Полианна», Д. Пеннак «Глаз волка», Дж. Кервуд «Казан – благородный волк», К. Кротова «Сахара, или Мифический друг», С. Коллинз «Голодные игры», Н. Садур «Лунный волк», Ф. Пулман «Золотой компас», Л. Пантелеев, Г. Белых «Республика Шкид», Н. Перумов, А. Коул «Армагеддон», «Большая книга ужасов», С. Кинг «Оно», книги по истории древней Москвы, А. Грин «Алые паруса», В. Алексеенко, М. Никольский «Тайны вселенной», «Истребители Лавочкина», А. Ященко «Книга страхов, ужасов и ночных кошмаров», «Хруп. Воспоминания крысы-натуралиста», «100 самых знаменитых людей мира», П. Гэллико «Томасина».
Этот список – честный. Я ничего не добавляла и не выкидывала.
По-прежнему будем утверждать, что дети не читают? Они читают, просто не всегда то, что хочется нам.
Кстати, на некоторых листочках было добавлено: «Война и мир» Л. Толстой. В 5–6-м классе вряд ли дети читали эту книгу. Они включили её в свой список авансом, учитывая пожелания взрослых, пошли нам навстречу. Почему бы нам не последовать их примеру и не составить совместный честный список книг, которые стоит обсуждать?
ПСИХОТЕРАПИЯ ВЫСШЕГО ПОРЯДКА
Любовь и вкус к хорошей литературе нельзя директивным способом навязать молодому поколению. Поверьте родителю, «вещающему с поля боя», – современные дети не верят на слово. Они всё проверяют на собственном опыте. Зачем им прочитывать тома Толстого, Достоевского, Чехова и Бунина? Что в них такого, без чего нельзя жить? Зачем хранить дома эти пыльные книги, доставшиеся в наследство от прабабушки, когда можно всё найти в Интернете?
Даже если представить себе почти невозможное – нового министра образования, понимающего смысл и задачи уроков литературы и русского языка, – катастрофическая ситуация с чтением и изучением литературы не изменится в один миг. Потому что кроме проблем школьного преподавания существует одна главная проблема. Наше время лишает детей потребности в чтении хорошей классической литературы.
Как и где компенсируется эта потребность?
Тридцать лет назад мы, нынешние родители, приходили из школы, в пятом-то классе уж точно – одни. Грели себе обед. Гуляли во дворе. Взрослые были до вечера на работе, дедушки с бабушками – в другом районе. Кому мы могли задать все те вопросы, которые мучают любого, только начинающего жить человека? В школе, во дворе и в собственной душе ежеминутно что-то происходило, мир вокруг был ещё неисследованным… 10–12 лет – слишком мало, чтобы разбираться самому. Школьного психолога тогда ещё не было, родители приходили поздно и уставшие. А вопросы юности не умеют ждать… Оставался единственный выход – книги.
Мы доверяли им безраздельно, в них находили ответы, пусть литературные, иносказательные, но неизменно нравственно выверенные веками и надёжно сохранённые хорошим переплётом… В них мы находили утешение и покой, в них искали новые поводы для размышлений, новую информацию об этом мире, и в первую очередь – о самом себе. Это была психотерапия высшего порядка, и она осталась с нами на всю жизнь. В России не бегают к психологам, потому что душевные раны у нас латают книги.
Что же теперь? Ответы на детские и подростковые вопросы есть везде: в Интернете, глянцевых журналах, в мелких брошюрках по психологии, в мультфильмах, в бесконечных телепередачах. Ответы есть даже тогда, когда ещё нет вопросов. Информация – далеко не лучшего качества и не отсортированная по возрасту – сыплется на нас отовсюду, даже если мы этого не хотим. Нужные и выверенные сведения теряются в потоке мусора и грязи.
Представьте: подросток захотел узнать, как происходит появление ребёнка на этот свет. Нажал кнопку в Интернете. Что получил? Физиологические подробности, диету для беременных, телефоны акушеров. А теперь откроем «Анну Каренину» Толстого. Как появление ребёнка описано там? Вспомните – роды Кити, мучения Левина. Нет лишних физиологических подробностей, они не важны. Главное другое – подлинные чувства, истинные переживания, боль, страдания, грань бытия и небытия, любовь, всё то, что есть и в реальной жизни. Не в Интернете, а здесь настоящий ответ на вопрос.
Представьте другую ситуацию – родители ребёнка расходятся. Он хочет понять… Какие ответы на свои вопросы он получит из Интернета и телевизора? Советы, как жена может удержать мужа с помощью майонеза? А если откроет «Крейцерову сонату» или «Анну Каренину»? Что в большей степени поможет раненному такой жизненной ситуацией ребёнку остаться на плаву, выдержать, повзрослеть, не сломаться, понять и не озлобиться?
Наша родительская задача, думается мне, – помочь ребёнку научиться искать, в чём он обретёт истинную опору и поддержку. И мы пытаемся бороться. Из последних сил. К сожалению, часто оказывается, что бесконтрольная мусорная информация сильнее нас.
Думаю, только жесточайшая цензура на издание детской литературы, подростковых журналов, производство детских мультфильмов и компьютерных игр, телепередач и регламентация Интернета вернёт на прикроватный столик наших детей хорошую, старую, добрую книгу, с крупным шрифтом, внятным, талантливым оформлением и способностью дать новому человеку достойное воспитание.
Как только ребёнок поймёт, что не Интернет, а Лев Толстой ответил на его вопрос так, что помог ему состояться в этой жизни и обеспечить свою связь с предыдущими и последующими поколениями, он станет читать и выбирать хорошую литературу сам. Без наших понуканий и просьб.
А в трудной ситуации откроет не только Интернет, а старую бабушкину книгу с её карандашными пометками.