Конспект сезона МГАХ: «Тщетка», экзамен, концерты, дебюты
Плох тот выпускник школы суперменов, который посчитает цель достигнутой. Прилежный ученик знает: величие сверхчеловека – всего лишь пик, с которого открываются новые горизонты.
Сюжет сезона прост: вот школа, вот её воспитанники, вот выпускники, вот их работа, вот их педагоги.
Начнём издалека, с новой исполнительницы Лизы в «Тщетной предосторожности». Традиционно эту роль в школьном спектакле исполняет кто-либо из учениц выпускного курса. Показывают «Тщетку» на сцене Большого да ещё на «академических» гастролях. Так и нынче: балет Григоровича смотрела Греция, смотрели мы. Главную партию вела Рита Шрайнер, воспитанница Ирины Сергеевны Прокофьевой. Кому как, но мне лучше не надо: Маргарита показала себя чуткой артисткой, пластичной в передаче смены настроений достаточно гротескной роли. Тут мало кто справится с материалом без специальной подготовки: не перехлестнуть сложно. Правда, и в прошлом году обе Лизы были хороши. Каждая по-своему, но каждая – без пережима. Что характеризует уже не столько лично исполнительниц, сколько школу. Стиль Московской академии хореографии. Техника оттачивается всю жизнь, а вот основы артистизма какими заложит воспитание, такими они и останутся. Если в основе образа будут сдержанность и мера, то красота не уйдёт со сцены.
Красоты в академии хватает. Чистая форма – это то, что даёт нам московская балетная школа даже тогда, когда учащиеся не стремятся к вершинам. Данный выпуск был приятен и мил. Удовольствие от экзамена ничем не омрачилось. Кроме одного. Когда говорят, что балет – искусство красоты, что только ради неё мы ходим в театральные залы, то имеют в виду по настроению разное. Порой красота связана с эфирностью танцовщицы и её грациозностью. Порой, напротив, с женственностью, телесностью, незыблемыми канонами расовых идеалов античного наследия.
Неверно, что академии неведом данный идеал. Просто не всегда его носитель достигает сцены. Опыт не оправдавшихся в прошлом ожиданий горек для зрителя, для экзаменационного – вдвойне. Красавицы, случается, исчезают. Пока же идеал балерины формируется в массах около девочек с длинными руками и ногами, худеньких, воздушных, романтичных, «жизелистых», ну, в общем, вы поняли: вокруг таких, как Рита Шрайнер. Не криминал: мне Маргарита по вкусу. И всегда «по настроению». Особенно в «Жизели».
Вот мы и подобрались к выпускным концертам МГАХ, где Рита и Артём Беляков исполняли па-де-де второго акта эталонного романтик-балета. Конечно, весь концерт из них одних не состоял. Программа была в главном новой, одной из удачнейших за последние годы.
Открылся занавес, и в сдержанно-классическом, традиционном для школьных концертов убранстве сцены Большого театра развернулся первый шедевр «утренника» (следуя хронологии, я начинаю с первого из двух концертов): «Классическая симфония» Леонида Лавровского на музыку Сергея Прокофьева. Не успели насладиться – поклоны, занавес.
Второе отделение принесло разнообразие. Подчеркнувшее драматургическую основательность программы. Академия показала всё, на что способны её питомцы. Современная хореография, народно-сценический танец, классика; дети, воспитанники училища, студенты исполнительского факультета, русские, иностранцы. Покинула сцену Шрайнер – под колосники взлетел Окава Коя в гопаке. Зритель, который в курсе народоведения империи, почувствовал себя на каком-нибудь празднике Забайкальского казачьего войска.
Завершала концерт сюита из балета «Миллионы Арлекина» в хореографической редакции Юрия Бурлаки. Премьера. Докладываю: крайне удачная!
Были и иные удачи в концерте, особенные. Одну я назвал: Маргарита Шрайнер в образе Жизели. Легка, нежна, прохладна, не-мертва: в общем, Рита взяла всё, что требуется взять исполнительнице для того, чтобы зрительный зал замирал в священном оцепенении, – не станем забывать, что «Жизель» – триллер. Удивлюсь, если в будущем сезоне не увижу Риту на сцене Большого театра.
Другая удача и неожиданность – участие студентов исполнительского факультета МГАХ и артистов ГАБТ Анжелины Воронцовой и Дениса Родькина. Пара исполнила па-де-де из третьего акта «Лебединого озера». За два года моё отношение к Анжелине прогрессировало от «невообразимо хороша» до «невыразимо прекрасна», что не означает, что у девушки нет проблем. Есть, её первое выступление в концертах академии оценили выше чем второе, но на ошибки ей укажут педагоги. Не все дебюты (а я, кажется, не пропустил ни одного в сезоне) прошли гладко, но все запомнились. Особо хороша была её Магнолия в «Чиполлино». Про появление пары Родькин–Воронцова в этом спектакле будут слагать легенды: «квалифицированных зрителей», надёжных свидетелей торжества, в зале, как назло, было немного.
Анжелина царственна, её ведёт здоровый инстинкт хищницы, её природная грация поражает, о девушке говорят как об «идеале балерины Марины Тимофеевны Семёновой». У неё широкий, но экономный жест, её движение – полёт пули, реализующей себя в кратчайших траекториях, а кто скажет, что путь пули краток? Лина – услада тех, кто идёт в балет за женственностью в её экстремальном, гибельном воплощении. Её мало всегда, но для гармонии в мире должны сосуществовать и Воронцова, и Шрайнер.
Школа предлагает обеих.
Я люблю школу. Я люблю её ректора, Марину Константиновну Леонову. Я люблю дух закрытых учебных заведений, воспитывающих каждодневной тренировкой тела и духа суперменов. Не за это ли воспитание поколений отдала Марина Константиновна свою «Душу танца» номинации «Мэтр»? И получила взамен не только приз журнала «Балет», но и нашу приязнь, восторг простецов, приходящих в концерты балетной школы за сверхчеловеческой красотой.