ЛИРИКА 
«ЛИСТКИ ИЗ ДНЕВНИКА»
Удивляет Ахматова нас,
Безусловно к иному привыкших:
«Я была у них несколько раз –
Приезжала кататься на лыжах».
Согласитесь, что эти слова
Как-то слишком для нас повседневны
Или даже нелепы сперва
Рядом с обликом Анны Андреевны.
Но с румянцем на каждой скуле
Молодая, при лёгком морозе,
Катит с горочки в Царском Селе,
Что отметит впоследствии в прозе.
ВО СНЕ
Автомобиль съезжает с тротуара.
Так человек слезает с табуретки,
Куда взбирался, чтобы дотянуться
До книг, что сочинили наши предки.
Автомобиль съезжает с тротуара,
Медлительно качнувшись с боку на бок.
Так человек с Тургеневым под мышкой
Босой ногой нащупывает тапок.
А во дворе с утра играют дети,
Но, как ни странно, шума нет и крика.
Автомобиль съезжает с тротуара,
И в этом заключается интрига.
ПОЭТ
Б.П.
К нему цеплялись много раз
И подвергали травле,
Да и случалось, что подчас
Сам наступал на грабли.
И вовсе не был он герой
Или любимец зала,
Но окружающих
порой
Его строка пронзала.
И оставалась на века,
Как пушкинские строки.
(Да будет так наверняка
В положенные сроки!)
ВЕЧЕРИНКА В КОНЦЕ ВОЙНЫ
Мужиков не хватило на всех –
Не для скрытых любовных утех,
Просто так, для застолья и танцев, –
Сосчитать их – довольно трёх пальцев.
А кудрявый особенно пил
И какие-то мысли копил,
Что не нравилось чуткой хозяйке,
Обожавшей, чтоб всё без утайки.
В сарафанчике блёклом своём,
Полинявшем от первой же стирки,
Предлагала: – Давайте споём!..
Но он молвил: – Поехали к Ирке…
Впрочем, этот печальный призыв
Оказался услышан едва ли,
Ибо некую Ирку не знали
И шумели, о ней не спросив.
ФЕВРАЛЬ 
Февраль – месяц-враль,
Засыпал дороги.
У встреченных краль
Замёрзшие ноги.
Сквозь эту метель
Строения шатки.
Расплывчата цель
Для парня без шапки.
Сквозь эту пургу
Невидима старость
На том берегу,
Где юность осталась.
ПОСЛЕ ПАРАДА
Когда-то он ухаживал, дарил
Подарки, что несвойственно бараку,
Выстаивал у сломанных перил.
Ну а потом настало время браку.
Всегда хотел, покуда был он юн,
Чтоб на него смотрели благосклонно…
Но после прохождения трибун
С ноги уже сбивается колонна.
И дальше поспешает под уклон
Забывшая про выучку пехота.
Он утомился от семейных лон,
Да и стараться стало неохота.
***
Мир с чёрной радиотарелкой,
Вещающей по ложке в час.
Всё это было лишь пристрелкой
К тому, что ожидало нас.
Переболеть спешили корью –
И в школу вновь на всех парах.
А позже истекали кровью
В ночных простреленных полях.
ГЕНЕРАЛ
Погулять спозаранок –
Вот утеха одна.
В пестроте этих планок
Жизнь большая видна.
На фуражке кокарда,
Но доносится слух,
Что инфаркт миокарда
Выше личных заслуг.
ОПОЛЧЕНЦЫ. 1941
Авось привыкнут понемногу! –
У добровольцев пожилых,
Идущих всё ещё не в ногу,
Одна винтовка на троих.
С пороком сердца или с язвой,
Совсем от дома не вдали,
В том ополчении под Вязьмой,
Где полиглоты полегли.
ЖУКОВ И ТВАРДОВСКИЙ. 1957
Как с удовольствием глядят
Они на снимке друг на друга!
Чуть улыбающийся взгляд –
Двойной симпатии порука.
ВСКОРЕ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
В гимнастёрках они
Или в серой шинели –
Вскоре после войны
О недавнем шумели.
Был судьбою одной
Чуть не каждый увенчан –
Кто медалькой родной,
Кто жестоким увечьем.
КАК Я СПАЛ!
Как я спал! О, как я спать умел! –
Нет, не только сидя или стоя.
Я попытки выспаться имел
На ходу, не выходя из строя.
Спал не на подушке набивной,
А в любой раздолбанной избушке.
Там, где пули пели надо мной
И орудья били, как из пушки.
Я с другими шёл сквозь годы те
Не для показухи или жеста…
Средь травы заснуть на животе –
Это было высшее блаженство.
***
В старости – как на войне.
Вот и этот был солдатом,
Но беспомощен вполне,
Взят сегодняшним санбатом.
Я почти не выхожу
И считаю дом опорой,
Но задумчиво слежу
За паркующейся «скорой».
В РЕАНИМАЦИИ
Такую сделали промашку,
Что в роковую пустоту
Жизнь уронили, как бумажку,
Но – подхватили на лету.
ЗНОЙ
Зной слабой дымкой дали стёр.
Акация стручками
Потрескивает – как костёр
Горящими сучками.
ЗИМНИЙ ВЕЧЕР
Вечер. Видимость плохая.
И взамен иных даров
Огонёк дрожит, порхая
Вдоль завьюженных дворов.
Из окна глядит соседка:
Сколько снегу намело!
То ли чья-то сигаретка,
То ли снова НЛО.
ПАМЯТИ АДВОКАТА
И.Э.
Случалось и таким
воспользоваться средством,
Когда порой минуты сочтены:
Он, выиграв процесс,
потом спасался бегством
От противоположной стороны.
***
Народ хозяев своих умнее,
Как утро вечера мудренее.
Народ не верит в благую ложь,
Ему всё вынь да ещё положь.
ЧИТАТЕЛЬ
Он предвкушал незнакомую книгу,
Как долгожданную женщину.
С ЯПОНСКОГО
Эта преступная детская страсть –
Вырвать картинку из книги,
Даже когда это книга его.
ИЗ ПИСЬМА
Позвонить? Да нету «двушки».
Но скажу тебе, мой свет,
Что в треклятой деревушке
Телефона тоже нет.
Впрочем, нет и остального –
Магазина и ларька.
Потому и жизнь сурова,
А по-своему легка.
СТОН
Настолько был издёрган
Бессмысленной судьбой,
Что долгий стон исторг он
Наедине с собой.
ПОСЛЕ РАБОТЫ
Вот такие дела –
Никакого с ней слада.
Вновь жена не пришла,
Как корова из стада.
Все давно по дворам
И подоены даже.
А она, стыд и срам! –
Затерялась в пейзаже.
Ночь в окошке тиха,
Месяц вылезший светел.
Жалко, нет пастуха,
Кто бы мужу ответил.
ДВА ГОДА
Годочка два по меньшей мере
В бараке жили без тоски,
Где вразнобой скрипели двери,
Как телефонные звонки.
По правде, жизнь была убога,
Лишь обозначена едва.
Но как за пазухой у Бога
Мы жили эти года два.
СОЗЕРЦАТЕЛЬ
Охватывая жизнь свою вчерне,
На что мы все так падки,
У моря он сидел на топчане,
Волна лизала пятки.
На голове был носовой платок
С завязанными узелками,
В руке бутылка, где пивка глоток,
Завещанный веками.
ПЛЯЖ
Лежат девки
Нежным слоем,
А солдаты
Идут строем.
Идут строем
Мимо пляжа.
Лишь надежды –
Их поклажа.
Что бы тут
Могло начаться,
Будь помягче
Их начальство!
Рвётся песня
Строевая,
Девок смутно
Доставая.
ЛИВЕНЬ
Посреди бушующего шквала,
Провалясь в погодную дыру,
С вывернутым зонтиком бежала
Женщина по нашему двору.
Чья-то там жена или невеста,
Тут же оскользаясь впопыхах,
Добежать пыталась до подъезда
На своих высоких каблуках.
СЁСТРЫ
Одна сработана тяп-ляп,
Зато красавица – другая,
Живёт, от чьих-то чутких лап
Доверчиво изнемогая.
Однако первой каково! –
Когда качнётся ночь, редея,
Не видеть рядом никого –
Ни дурака, ни прохиндея.
ВЕЛОСИПЕД
Легко поставил ногу на педаль,
Вторую перекинул через раму
И покатил в распахнутую даль
По направленью к Храму.
А между прочим, девочка одна,
Что впереди него сидела боком,
Была неотвратимо влюблена,
Хотя пока ещё не перед Богом.
***
В то утро были налицо
Не только тело и лицо,
Которые объединяло
Отброшенное одеяло.
Не обольстительный овал,
А страшной нежности обвал,
Возникший в утреннем набеге
И остающийся навеки.
***
И наблюдается в конце
Преодолённого свиданья
На заострившемся лице
Смесь наслажденья и страданья.
ОТРОКОВИЦА
Она ещё от детства невдали,
Она пока немного угловата,
Но что глаза и губы расцвели,
Она уже почти не виновата.
Нежнейших сил неслыханный расход! –
Черты лица невольно изменились.
Я поразился, как она растёт,
Как за два года ноги удлинились.
ДЕВОЧКА
Заняться собою
Срок, что ли, пробил?
Пушистой зимою
Купила пломбир.
Кусает зубами –
Их ломит слегка
При этой забаве,
Что даже сладка.
…Как всё надоело! –
И слёзы, и смех.
Пломбир не доела
И бросила в снег.
ЮНЫЕ
Вечерами они уставали,
Будто были на лесоповале.
Засыпали буквально на зависть,
Но иными чуть свет оказались.
Как всё в мире устроено мудро,
И особенно если под утро.
ОТВЕРГНУТАЯ ЛЮБОВЬ
До следующего поцелуя –
Как от села и до села.
И вновь бредём напропалую,
А жизнь страданьями цела.
СОЗДАНИЕ
Какая благодать –
Свет твоего лица!
А я бы мог создать
Подобное с листа?
Задумать, а потом –
Ведь вроде бы неглуп! –
Едва коснуться ртом
Чуть приоткрытых губ.
И уж совсем легко,
А главное, не лень –
Сложить твоё ушко,
Как маленький пельмень.
МОЛОДЫЕ ЖЕНЩИНЫ
Словно где-то подслушанный шёпот
Или кем-нибудь посланный знак,
Подсознательно собранный опыт,
Неожиданно явленный в снах.
Замечаю совсем не впервые,
Как, не пряча задумчивых глаз,
Часто женщины молодые
Снисходительно смотрят на нас.
***
Временами каялась отчасти,
Вынося себе же осужденье,
И теряла голову от счастья,
Получив всего лишь наслажденье.
РАВНОДУШЬЕ
Подшив подол,
Перекусила нитку,
Помыла пол,
Услышала калитку.
Взглянув в окно,
Увидела устало
Кого давно
И ждать-то перестала.
Какая связь
Меж ливнями и сушью?..
Как быть, дивясь
Благому равнодушью?
КОНЕЦ СВИДАНИЯ
Он говорит: ему пора,
И значит – надо!
Ну что ж, ни пуха ни пера,
Моя услада.
Вкусив свиданья свежий мёд,
Она не ропщет,
А гостю куртку подаёт,
Как гардеробщик.
Но видеть, что уходит друг, –
Большая мука.
Ах, укусила его вдруг
Какая муха?
ГОРОДСКАЯ ПРОГУЛКА
Он, когда отпускала смута,
Досаждающая уму,
Улыбался слегка чему-то,
Исключительно своему.
И не занят иной игрою,
А всего лишь в былое взят,
С удивленьем ловил порою
Вопрошающий женский взгляд.
В ЛУГАХ
И опять в лугах гуляли
Поздним вечером, вдвоём.
Опрокидывались дали
В деревенский водоём.
И по тропке, и без тропки,
Как случится, наобум.
У неё движенья робки,
Он, пожалуй, тугодум.
Подстелить пиджак хотел он
Им, гуляющим в лугах,
Но она, упрямясь телом,
Оставалась на ногах.
ПОСЕЩЕНИЯ
Поднималась ко мне
Без лифта и без лифчика.
И пылало в огне
Её дневное личико.
РАЗДЕВАНИЕ
Как в это ни играй,
Она слегка вздохнула,
Взялась за нижний край
И кверху потянула.
Затем секунды три
(До первого объятья)
Она была внутри
Снимаемого платья.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Как хорошо усталым лечь в постель
И там, вдохнув душистый женский клевер,
Уснуть внезапно, позабыв про цель,
Которую в мечтах своих лелеял.
Но как поётся в песне: поутру
Они проснулись, – словно бы далече
От здешних мест, как будто на юру –
И были страшно рады этой встрече.
ТВОЯ ПОДРУГА
Приехала твоя подруга
Поверить, что тебя здесь нет.
Что ты в цветах иного луга,
А над тобой нездешний свет.
И средь поблёкшей этой местной
Былой компании она
Своей любовью безвозмездной
Здесь выделяется одна.
БЛАГОДАРНОСТЬ
Я, всё твоё любя
В сложившейся судьбе,
Благодарю тебя
Благодаря тебе.
***
Как жаль, что я не живописец.
Я отдавал бы предпочтенье пейзажу,
Изображая туманную пряжу
Меж сосновых стволов летним вечером.
Как жаль, что я не живописец.
Я отдавал бы предпочтенье портрету,
И сейчас, когда тебя нету,
Я писал бы тебя по памяти.
***
Входят с морозца. Румяные щёчки.
Это, скажу я вам, две мои дочки.
(Одна из них – внучка,
Изрядная штучка.)
Заняты приготовленьем обеда
Для себя, для отца и для деда.
(Речь о дедушке и отце
В одном лице.)
Самозабвенно строгают салаты.
В смысле ума – две достойных палаты.
(Бабушка их научила и мать
Многое понимать.)
МОМЕНТЫ КУПАНИЯ
По лужку, босая,
Двигалась к реке,
Будто повисая
На его руке.
Тяжесть её тела
Не была легка,
От неё немела
Милого рука.
Дальше, по тропинке,
В лучшие места,
Зная без запинки,
Где вода чиста.
…Тело невесомо,
И уже давно
Больше не знакомо
С тяжестью оно.
РЕШИТЕЛЬНОСТЬ
Всё делали скорей,
Лишь поняли они
При робости своей,
Что в корпусе одни.
Всё делали в пылу.
Дверь – сразу на засов.
Темнело на полу
Кольцо её трусов.
***
И пока он ласкал её тело,
Целовала его лицо.
А над ними слегка шелестело
Бедной юности деревцо.
ПОЗДНИЙ РОМАН
Век с мужем жила, но в сиянии глаз
Возникла иная наивность,
И ей показалось, что только сейчас
Она потеряла невинность.
ПРОВОЖАЮЩАЯ
Возле поезда взгляд напутственный,
На который имеет право.
Смех, однако, слегка искусственный,
Горе луковое лукаво.
ОТНОШЕНИЯ
Приятно ль будет подлецу,
Да и на что это похоже,
Когда ударят по лицу
Или тем более – по роже?
Или, храня спокойный вид,
Жена, приблизясь к изголовью,
Негромко что-то говорит
Несовместимое с любовью.
БОЛТУНЫ
Не шпионы, не агенты,
Не скопления шпаны,
Даже не интеллигенты,
А всего лишь болтуны.
Зря считали эти клуши,
Что их выходки – буза.
Стены там имели уши,
А позднее – и глаза.
ПЕРСОНАЖ
Увлекался игрой,
Будто был он герой.
Бесконечная фронда
При помощи фронта.
***
Мир, переполненный скоростями,
А также низменными страстями,
Стремленьем к доллару и рублю…
А я его всё равно люблю.
Так любят страждущего больного,
Которого мы посещаем снова,
В кошёлку вкусное положив,
Ещё надеясь, что парень жив.
ВМЕСТО ПРОГУЛКИ
Опять смущает наш покой
Всей этой жизни клоунада.
Пошли пройдёмся, ведь порой
Поговорить бывает надо.
Но сверху брызжет синева,
И лист осенний крутит сальто.
И недействительны слова,
Как гол, забитый из офсайда.
СКАЧКА
Пегас отмахивает рысью,
Сообразуясь с седоком.
Художник близок к бескорыстью,
Судьбе отдавшись целиком.
В литературном захолустье,
Что существует и в Москве,
Ты у истока или в устье,
Ты в радости или в тоске.
В литературном закулисье,
Где кто-то празднует успех,
Повадки волчьи или лисьи.
Но, слава богу, не у всех.
ЛУНА
Луна, простим ей шалость,
Катилась на ребре
И ярко отражалась
В попавшемся ведре.
Она в июне тёплом
Искала вариант,
Скользя по чутким стёклам
Заждавшихся веранд.
А лунная полоска
Реке дарила свет,
Как царская повозка,
Оставившая след.
ЛОДОЧКА
А в лодочке, хотя нас мало,
Пока что есть кому грести
И, руку опустив устало,
Реку почувствовать в горсти.
Воспоминаний вереница…
О чём? А может быть, о том,
Что наша лодочка кренится
И воду черпает бортом.
«ЛГ» и её читатели сердечно поздравляют Константина Яковлевича ВАНШЕНКИНА с 85-летием. Здоровья и новых творческих свершений!