В прежние времена, в эпоху литературоцентрической цивилизации, недостижимым образом успешности была позиция писателя. Журналисты тех времён хотели стать писателями, а писатели, даже занимаясь газетной работой, старались не терять своего высокого звания. Потом журналисты стали куда главнее писателей. И наконец по-настоящему пришло «общество спектакля», где главной стала профессия актёра. Но есть и такой жанр: статья или фильм о том, как ужасно обернулась судьба знаменитого актёра, который умирает в захламлённой квартире. Они обычно оканчиваются так: «Смерть возлюбленного вызвала у N. сильнейший стресс. Успокоение она стала искать в спиртном. Вновь появились «странные» люди, из квартиры стали исчезать вещи, но ей уже было всё равно» или «Когда квартиру вскрыли, то среди гор мусора...».
Тема смерти – одна из самых важных тем вообще, но есть два обстоятельства. Первое: мне вообще мало интересны актёры – как ни странно, они редко говорят что-то поучительное. Стареющие политики, журналисты, учёные – это совершенно другое. Более того, я смотрел документальные фильмы типа «Знаменитые пары Голливуда» и недоумевал: что мне могут дать истории этих скучных людей, живых и мёртвых. Именно что с недоумением я смотрел на всё это. Хоть были исключения, но они чрезвычайно редки, так что не стоит даже называть фамилий. Второе наблюдение следующее: актёры с театральным опытом, а не только кинематографическим, интереснее в своих пенсионных разговорах.
Часто считают, что интеллект не является для актёра необходимым: он ведь инструмент в руках режиссёра. Но всё не так просто, театральному актёру нужно концентрироваться несколько часов, а в кино возможен род ходячих кукол. Конечно, только этим спектр актёров кино не ограничивается. Но важно, что театральный актёр запоминает наизусть целую роль (это, безусловно, тренирует интеллект), а кино – искусство монтажа, и можно загружать в память всего несколько реплик, которые, если что, исправит озвучение. Тут грань, что проходит по линии театр–кинематограф, не говоря о том, что ум нужен для того, чтобы держаться на плаву в театральной труппе, которая по всем мемуарам выглядит как банка с пауками.
Театральные актёры, достигшие определённого уровня известности, гораздо лучше сохраняются внешне. Причина та же: изображение состояния на минуту или две на съёмочной площадке и спектакль, в котором актёр общается со зрителем непосредственно, без монтажа и армии помощников. Второе требует куда большего усилия и тренировки.
В этих рассуждениях много зыбкой антистатистики. Может оказаться, что главный фактор в том, что актёр на пенсии не может найти себя. По стихам Беранже (песне Вертинского «Подайте ж милостыню ей!»), а также пьесам Островского, мы видим, что нищая старость актёра – архетип не только наших девяностых. В прежние годы вне сцены их навык был особо не нужен, гувернанткой бы бывшую актрису не взяли (а вот какую-нибудь художницу – может быть). Актёр не мог быть учителем в гимназии, а поэт – вполне. В общем, из творческих профессий актёр – самая рисковая в смысле перемены участи.
Или главным фактором окажется то, что в кино актёром стать проще – да что там, компьютерные технологии оживляют даже мёртвых, а раньше хороший режиссёр мог оживить полудохлых актрис. И вот, лишившись этой инъекции оживления, они ускоряли свою смерть и заваливали себя мусором в своих однокомнатных квартирах.
Вряд ли это можно сказать наверняка. Но задуматься о судьбе, в том числе собственной, – стоит.
Владимир Березин