Спору нет, в нашем Отечестве часто наступают какие-нибудь тревожные времена. И не то чтобы случается натуральный катаклизм, но просто подступает медленная тревога. Возможно, начнётся какой-нибудь мор и глад, а может, Господь спустит всё на тормозах – и так бывает.
Но понятно, что обыватель в этот момент сильно нервничает. Навык уединённых молитв им утерян, а как красиво паниковать в публичном пространстве, он ещё не знает. И вот к обывателю приходят люди с утешительными историями. Среди них есть совсем уже ужасные, скажем так, мрачные коучи, что произносят многозначительно: «Если о тебе злословят за твоей спиной, значит, что ты впереди». Ну или говорят что-то такое же пошлое, а потом продают билеты на тренинг за какие-нибудь бешеные деньги.
А есть просто добровольцы-утешители, которые рассказывают, не вдумываясь, какую-нибудь мотивационную историю.
Одна из моих любимых звучит так: «Когда вам кажется, что всё пропало, просто вспомните омаров, которые находились в аквариуме ресторана «Титаника». То есть предполагается, что в тот момент, когда оркестр на тонущем корабле доигрывает последние такты, а Ди Каприо покрывается инеем, как сказочная девочка при разговоре с Дедом Морозом, наступает звёздный час омаров. Они выплывают из своей тюрьмы, как спасённые военнопленные. Было плохо, но в аквариуме вдруг блеснул луч надежды.
Но, боюсь, омары тут же сдохли в холодной северной воде, полной льдин. Не факт даже, что аквариум был открыт, и медленное умирание омаров в замкнутом пространстве посреди затопленного корабля – сюжет для мультфильма ужасов. Да и чем питаться выскользнувшему омару в Северной Атлантике? Вопросов много, но идея, что не было бы счастья, да несчастье помогло, – вечна. На этой невысказанной аналогии и держится весь хрупкий механизм психики честного обывателя. Омары умирают, хотя в первый момент их греет радость свободы. Таков удел многих исследователей во времена перемен, к которым я отношу и себя. Практически я омар, хоть и менее вкусен.
Кстати, мне говорили, что они не так уж вкусны. Но я только два раза общался с ними, и в этот момент омары уже не могли говорить, даже если бы и хотели.
Пищевая экзотика, кстати, всегда имеет оборотную сторону. В одной воюющей стране меня угощали пловом. По старой традиции мне, как дорогому гостю, слепленную руками пирамидку из плова совали руками в рот (потом мне рассказали, что в прежние времена политический прагматизм мог перевесить гостеприимство, и тогда в пирамидку всовывали гвоздь, а потом быстро пропихивали в чужое горло). В тот раз обошлось без эксцессов.
Моему старшему товарищу никто ничего в рот руками не совал, ему, как более почётному гостю, предложили бараний глаз, от которого нельзя было отказаться. Но он был настоящий полковник, и не такое видел.
Впрочем, ешьте кого хотите, хоть на корабле в холодном море, хоть в южном заливе, где джонки покачивают мелкие волны. Там, под навесами, где горят фонарики, в мисках должен плескаться ночной суп и морские гады будут в панике лезть из миски, стуча о стол недоваренными щупальцами.
Или сидите на русском берегу под тёплое пиво и варёных раков, которые какому-нибудь просвещённому иностранцу кажутся не менее дикой едой. Ешьте, пока есть что. Не забивайте голову мотивационными историями. Пепел омаров не стучит в наши сердца.
Их жизненное предназначение (помимо кулинарного) доподлинно неизвестно, нам со своим-то разобраться надо.