«Университеты» Джека Керуака были суровыми. Русскому читателю будет интересно узнать о тяжких поисках работы в США 1930-х годов, о том, как «полегчало» на рынке труда с началом Второй мировой войны, о нравах в элитарном университете и судах торгового флота, о тюремном быте, о жизни нью-йоркской богемы. В то же время это автобиографический роман, это история одиночки, индивидуалиста, который в споре отцом-рабочим, не понимающим его, твёрдо заявляет: я буду делать только то, что я хочу. А хочет он стать писателем. С чем вступает Дулуоз-Керуак на эту стезю? Одна короткая цитата: «По ночам, в постели у окна, я бился в тысяче агоний двадцатиоднолетки от ужаса всего этого мира». Правда, в конце романа писатель смягчает свой приговор и пишет: «...жизнь – создание грубое, прекрасное и жестокое», – но всё равно отрицание у него явно преобладает, от него «достаётся» и Христу, и Будде, и Льву Толстому.
Книгу, несомненно, было очень трудно переводить. Максим Немцов постарался передать жаргон, многочисленные сокращения слов (щас вместо сейчас, пригот вместо приготовительный, спорнём вместо поспорим и т.д. и т.п.). Разумеется, переводчик хорошо владеет английским. Но, увы (из песни слова не выкинешь), по-русски он вряд ли много читал. Многие фамилии и названия он передаёт близко к английскому звучанию, не ведая, что есть устоявшаяся русская традиция их написания. Он пишет Коламбия, а не Колумбия, Хамбург, а не Гамбург, Хайд-парк, а не Гайд-парк, Харвард, а не Гарвард, Хенри, а не Генри Форд, Хайдн, а не Гайдн. Знаменитого джазового музыканта он называет Граф Бейси, видимо, не зная, что в русских книгах и на пластинках пишется Каунт Бейси (каунт – граф по-английски, это кличка, так же как Дюк Эллингтон, а не Герцог Эллингтон). Ну а китайский квартал в Нью-Йорке (Чайна-таун) он именует по-московски Китай-городом. Он пишет «Сага Форсайтов» Голзуорти, а не «Сага о Форсайтах» Голсуорси… (К слову, это беда не одного этого переводчика.)