Ильдар Абузяров.
Мутабор. – М.: Астрель, 2012. – 477с. – 3000 экз.
Если тёмным-тёмным вечером в глухой подворотне меня поймают жуткие-жуткие хулиганы, прижмут к стенке и, угрожая ядерным гранатомётом, скажут: признайся, что с радостью прочитал роман Ильдара Абузярова «Мутабор», и мы тебя отпустим на все двадцать четыре стороны! Я бы ответил честно: стреляйте, ребята, из своей гадской машинки, но эту белиберду я осилить не смог! Каюсь. Застрял намертво на 49-й странице. Пробовал дальше. Честно пробовал. Но не смог. Мочите меня.
Это, можно сказать, присказка. А сказка, точнее суровая реальность, впереди. Если бы на филологических факультетах изучали графоманию, то в первых рядах рекомендованной литературы наверняка бы была эта книга. За все сорок девять страниц о чём именно говорится в романе, понять немыслимо. Но, судя по всему, так и надо. Автору, конечно, а не читателю. На задней обложке книги так и написано: «Мутабор» – интеллектуальный шахматный детектив». Мол, если мозгов нет, тем более если не играешь в шахматы, немедленно стыдись и отодвигай от себя сие произведение. Не дорос. Сначала пойди потренируйся на шашках и домино, а уж потом мы тебя допустим до умной книжки.
Сурово, но, по мнению издателей, справедливо. Ведь книга построена «по канонам древнейшей игры». И тем более уважаемый автор – «лауреат многочисленных премий и любимец литературных журналов». Кстати, меня потрясло, что на первой, именно на первой, обложке романа сверху перечислены все регалии автора: Ильдар Абузяров – лауреат Новой Пушкинской премии, премии им. Валентина Катаева, номинант на премии «Большая книга» и «Русский Букер». То есть, беря в руки том, читатель уже должен внутренне содрогнуться перед величием автора. Если бы на книге Бунина «Тёмные аллеи» было написано: «Иван Бунин – лауреат Пушкинской премии 1903 и 1909 годов», думаю, Иван Алексеевич удавил бы издателей.
Мне могут сказать, что это маркетинг, Абузяров здесь ни при чём, ничего не решает. Если он такой весь насквозь лауреат – то должен решать. А если этого не сделал, значит, был согласен с такой чудесной обложкой. Тем более что там же, именно на первой обложке, сияет ещё один приговор: «Ильдар Абузяров – секретный агент игровой литературы. Захар Прилепин». Написали бы сразу: «Книга – источник знаний. Максим Горький».
Ну да ладно. А что сам текст? Понять, о чём он, мягко говоря, затруднительно. Из серии «прорвало мусоропровод». Тюрьма, уголовник в неведомой восточной стране Кашевар, рикша-азиат в центре Санкт-Петербурга, антикварный магазин в Москве, королева политического трона Алина Кабаева, ЦСКА – Барселона, алмаз «Орлов», ФСБ и, конечно, заявленные шахматы. И всё это выстреливается с напором, распрямляя зазевавшиеся извилины читателя. Если собрать все салаты оливье, протухшие в Москве к середине января, запихнуть в стиральную машину, поднять на аэроплане в стратосферу и сбросить на головы доверчивых обывателей – вот примерная характеристика прочитанного. Если в подобном жанре Акунин – это лучшее из худшего, то Абузяров вообще не поддаётся классификации.
Берём текст романа… «Острый шип разбитого блюдца». Советую автору пойти на кухню, шмякнуть пару тарелок и посмотреть, как они бьются. Ясно, что он хотел сказать, но шип здесь ни при чём. «Вот рыба, ударив анальным плавником в знак благодарности, разворачивается и, довольная, уходит восвояси». Не поленился, посмотрел про рыб. У них действительно есть анальный плавник! Автор, видимо, не только шахматист, но и аквариумист! Но кому нужен здесь анальный плавник? Причём эта тема повторяется много раз. Как говорится, «мне нравится слово». «Если рыба в возмущении бьёт анальным плавником в натянутую кожу водного барабана, значит, во сне я точно разговаривал с птицей». Волшебно, не правда ли? Это, кстати, выдаётся за суфийскую мудрость.
Идём дальше. «Уподобляясь животному, я решил пройти в комнату на ощупь и уже при свете луны, проникшем в окно, найти какой-нибудь источник электричества». Какие животные, простите, ходят на ощупь?! Пожалуй, коалы, если им дать в руки том «Мутабора». «Фасоль и чечевица – еда бедняков и лошадей». Эффектная фраза! Почти старик Хэм! Ну, или Фолкнер. Правда, неясно, с чего вдруг лошади начали жрать фасоль?! Я, конечно, придираюсь. Роман же не про лошадей. Едем дальше. «Край, откуда берут начало серебристые могучие реки и где растут рясистые яблони». Типа такая разлюли-картина. Реки, берега, вокруг селянки водят хороводы, и яблони такие рясистые-рясистые…
Вот ещё грандиозная фраза: «Портрет эмира Кашмира, сбитый с железной ноги гвоздя, стоял на ушах своих углов». Комментировать? По-моему, не стоит. Но больше всего меня потрясла другая фраза: «Отполированные подлокотники крутящегося стула отражали хризопразы светодиодных ламп, спрятавшиеся в пазухах подвесного потолка, словно у Христа за пазухой». Всё, больше не могу. Уже не буду пересказывать попытку одного из героев изнасиловать лежащую в коме девушку, используя крем для массажа.
Мне могут сказать: понадёргал фраз… Да дело в том, что из подобных фраз и состоит весь роман! Подумал вот что. В книге не хватает смайликов, как в эсэмэсках. Чтобы читатель знал, когда смеяться, когда плакать, где шутка, а где суровая реальность. Расставить где надо смайлики – и всё в порядке! Всё ясно. Этакий смайлик-роман. А так человеку без шахматного разряда сложновато.
Может, я просто не понял?! Может, после 49-й страницы как раз всё и начинается? Увы, нет. Я полистал, натыкаясь на все эти чудесные фразы. И потом, у одного писателя смежного жанра, кстати, хорошего шахматиста, в одном романе к 49-й странице мушкетёры уже мчатся в Париж за подвесками, а в другом – коварный Вильфор уже допрашивает несчастного Эдмона Дантеса.