Анна Нетребко и Юсиф Эйвазов блистали в премьере Мариинского театра
На Музыкальном фестивале «Звёзды белых ночей», проводимом Мариинским театром каждый год, оправдывая название, «звезда с звездою говорит».
И говорят они высоким слогом оперы и балета, прямо по Лермонтову: «…всю ночь, весь день мой слух лелея,// Про любовь мне сладкий голос пел», ведь все классические оперы и почти все балеты без темы любви не обходятся. В том числе и гвоздь сезона – опера Франческо Чилеа «Адриана Лекуврёр» на либретто Артуро Колаутти по пьесе Эжена Скриба и Эрнеста Легуве.
Постановочная бригада – «вся насквозь» французская: режиссёр и сценограф – Изабель Парсьо-Пьери, художник по костюмам – Кристиан Гаск, художник по свету – Пьер Дюпюэй. Видимо, маэстро Гергиев (он дирижировал спектаклем) счёл, что соотечественники точнее передадут атмосферу истории, произошедшей со знаменитой французской актрисой театра «Комеди Франсез» Адрианой Лекуврёр. А история вот какая. В Адриану, пользовавшуюся большим успехом на сцене и в свете (среди её друзей был король Людовик XV, а в числе поклонников – Вольтер, в трагедии которого «Эдип» она сыграла свою последнюю роль), безнадёжно влюблён режиссёр Мишшоне (Алексей Марков). Но её сердце отдано графу Морису Саксонскому (Юсиф Эйвазов). Однако на Мориса претендует Принцесса Буйонская (Екатерина Семенчук), она посылает своей сопернице букет фиалок, опрысканный ядом, надышавшись парами которого, Адриана умирает.
Госпожа режиссёр не стала повторять свой провальный опыт постановки «Паяцев» на Мариинской сцене, когда Недда в джинсах с блёстками, сидя на авансцене, чистила ногти перед носом публики, и сделала традиционный спектакль. Никаких особых постановочных идей, но всё приемлемо. Правда, роскошный театр «Комеди Франсез» изобразила каким-то фанерным, грубо покрашенным и с намалёванными на фасаде рукой маляра театральными масками. Что Парсьо-Пьери хотела этим сказать, одной ей известно, но за «Комеди Франсез» обидно. Но когда в спектакле поёт Анна Нетребко, всякая режиссёрская немощь уходит на десятый план. Нетребко перешла на партии драматического сопрано и в этих партиях, в том числе и в Адриане, демонстрирует роскошные низкие ноты, проникающий в душу тембр и выдающееся актёрское дарование. Причём у Анны, в отличие от многих оперных певцов, даже очень известных, великолепная дикция – не только каждое слово – каждый слог отчётлив! И не только в пении, но и в сценической речи (т.к. монолог Федры её Адриана, как драматическая актриса, не пела, а декламировала). Летящий, объёмный, абсолютно гладкий, но при этом кипящий страстями звук и бесподобная внешность – это была Адриана Анны Нетребко. Муж Нетребко Юсиф Эйвазов в роли пылкого поклонника Адрианы тоже был прекрасен и актёрски, и вокально. Певец владеет настоящей итальянской манерой пения – bel canto, и его сильный, наполнявший огромный зал Новой сцены тенор не вызывал ничего, кроме восхищения. Алексей Марков, обладающий роскошным баритоном, совершенной вокальной техникой и тоже ясной дикцией, и меццо-сопрано Екатерина Семенчук самым достойным образом дополнили блистательный ансамбль. Марков очень трогательно играл своего деликатного Мишшоне, нерешительность которого привела к потере любимой женщины.
В постановке почему-то нет вставного балета «Суд Париса». Вместо него по сцене взад-вперёд ходили странные люди в головных уборах, состоящих из ваз с цветами, разрубленных ананасов и пальм, и несколько раз продефилировал длиннющий импровизированный крокодил, которого изображали артисты, поставленные репкой («бабка за дедку, дедка за репку»): первый нёс крокодилью голову с распахнутой пастью, остальные были одеты в его тело и хвост. К чему тут крокодил и куда он шёл, осталось неясным. Если же именно в этих передвижениях заключается хореография Ильи Устьянцева, то тревожно становится за балетное будущее Мариинского театра. Но хоть не пела рептилия, и на том спасибо.