Опять идёт фигня про Ипполита,
опять страна встречает Новый год.
И, сидя у разбитого корыта,
упёрся в телик радостно народ.
Опять Мягков проспится,
протрезвеет,
сожрёт у Варьки Брыльской
весь салат,
а Ипполит от горя поседеет –
все счастливы, никто не виноват.
Но что за бред!
Прошло уже полфильма –
вернулся в доску пьяный Ипполит
и не полез в пальто под душ
умильно,
а Варьке дать по репе норовит.
«Что, с москалями спуталась,
паскуда!
Так, значит, вот она, твоя любовь!
А ну-ка, отвечай скорей, Иуда,
где мой салат,
где рыба и морковь?!»
Схватил её за шкирку и за юбку
и вышиб Варькой
стёклышки в окне –
и ветер подхватил её, голубку,
и распластал, как жабу, по стене.
Мягкову врезал вазой по затылку,
засунул гада рылом в унитаз,
свирепо отрыгнул,
достал бутылку
и горлышком воткнул
подонку в глаз.
Хохлы, российцы, балты,
казахстанцы
едва с ума от горя не сошли,
но тут Филипп Киркоров
врезал танцы
и Пугачиха спела «Ай-люли».
Дельфин с Русалкой,
Саша и Лолита
устроили в эфире свальный грех –
и люди позабыли Ипполита,
который удивил сегодня всех.
Один лишь я задумался и понял,
что Ипполит взорвался неспроста,
что зло не просто в силе,
а в законе,
и что мертвы добро и красота,
Что киборги в обличье
Дед Морозов
устроили облаву на людей,
и мальчик Новый Год,
щекаст и розов, –
наш главный враг,
убийца и злодей.
(1997)