У нас с Анатолием Алексеевичем Трушкиным очень много общего. (Как известно, любое приветствие юбиляру – это лишь повод поговорить о себе самом.)
Трушкин сначала работал инженером, и я работал. Трушкин потом учился на писателя, и я учился. Трушкин писал для «Кабачка 13 стульев», и я писал. Трушкин выступал в телепрограмме «Вокруг смеха», и я выступал. Трушкин стал лауреатом премии «Золотой телёнок» «Литературной газеты», и я стал. Трушкин объездил с выступлениями всю страну, и я объездил. Трушкин удостоен персонального тома в «Антологии сатиры и юмора России ХХ века», и я удостоен. Трушкин много лет живёт с одной женой, и я очень много. Трушкину стукнуло семьдесят лет, и мне ещё раньше стукнуло.
Ну вот поговорил о себе, теперь надо хоть немного поговорить и о юбиляре. Хотя чего о нём говорить – Трушкина надо слушать. И видеть. Как выходит на сцену крупный, крепкий, уральский, рождённый в Челябинске мужик и начинает ровным голосом, без нажима и комикования рассказывать житейские истории. Именно так я называю то, что пишет, а потом читает Трушкин. Не юмористические монологи, не эстрадные интермедии и уж, во всяком случае, не наборчики анекдотов, которыми в большинстве своём пробавляются нынешние писатели этого жанра. Потому что не писатели они, вовсе нет.
А Трушкин именно – писатель. Живописатель и бытописатель. Он сочиняет не анекдоты, а сюжеты. Не маски, а характеры. Народные характеры. Даже не побоюсь этого слова – энциклопедию русской жизни. Они абсолютно узнаваемы – все его мужики и бабы, алкаши и трезвенники, менты и училки, депутаты и бомжи… А раз узнаваемы – значит, смешны. До слёз. Потому что истинно глубокий и тонкий юмор вызывает «невидимые миру слёзы». А порой – и видимые.
Между прочим, в жизни Трушкин тоже не рассказывает анекдоты. Мы с ним как-то застряли с концертами в снегопаде в Петропавловске-Камчатском: сугробы намело так, что зрители в зал добраться не могли и самолёты не летали. Что нам оставалось кроме водки, пельменей и анекдотов? Водка и пельмени были, но анекдоты травил только я, а Толя отвечал на них обстоятельными случаями из жизни. Много интересного я тогда узнал, жаль, снегопад через три дня кончился.
И вообще Трушкин мужик обстоятельный. И по дому он всё умеет – руки золотые, и муж любящий и надёжный, и отец строгий, но справедливый, и дед, обожающий и лелеющий продолжение рода своего.
Так что, если я сейчас пожелаю Анатолию Алексеевичу добра и здоровья, а я этого, конечно, пожелаю, то тем самым я пожелаю добра и здоровья всему роду Трушкиных, цветущему и процветающему вокруг мощного корня.
А в заключение, естественно, я не могу не вернуться к себе самому. Признаюсь: я приглашал Трушкина на все свои юбилеи. Не в смысле выпить-закусить (хотя и это, конечно, тоже), а чтоб украсить мой юбилей его поздравлением. И он украшал. А вот меня Трушкин на свои юбилеи никогда не приглашал, опять-таки не в смысле выпить-закусить, а чтоб украсить.
Но вот, Толя, хочешь не хочешь, не мытьём, так катаньем, а я всё же поздравляю тебя с юбилеем!
С маленьким бокалом и с большим чувством «ЛГ» поздравляет своего постоянного автора с юбилеем. Публикуем рассказ из его новой книги «Содом и Гоморра», выпущенной издательством «Эксмо».