ГЛАВНАЯ ТЕМА
Не останется ли от наших памятников одна только память?
Первое, что моментально приходит на ум при попытке подвергнуть эту ситуацию какому бы то ни было анализу, – это хорошо известная идиома о трагически травмированном при наличии аж семерых воспитательниц дите. Кто у нас только не занимается кризисно назревшей проблемой охраны и сохранения культурного наследия? Да решительно все! И государство, причём в лице сразу двух ветвей своей власти – и законодательной, и обильно разветвившейся (в части, касающейся непосредственно данной материи) исполнительной. И все без исключения субъекты Российской Федерации (правда, отдельные из них, как известно, включаются в дело с таким ярым рвением и – раззудись, плечо! – азартом, что уж лучше бы, честное слово, оставили всё как есть, то бишь тихо и спокойно саморазрушающимся). И всякого рода специально на сей предмет существующие органы, комиссии и чиновные организации. И организации общественные, всё бьющие и бьющие в набат, причём некоторые из них, похоже, занимаются этим сугубо из самолюбования. И многочисленные неравнодушные частные лица, притом что кое-кто по своему авторитету и административному ресурсу вполне может потягаться с возможностями иной организации.
Одним словом, с виду ничуть не брошены наши памятники истории и культуры на произвол судьбы, шуму, разговоров, споров вокруг них много, порой даже в избытке… А между тем к громадному количеству того, что называется объектами этого самого культурного наследия, по всей стране всё более широко применимым становится печальное словосочетание «мерзость запустения». Это – в лучшем случае. В худшем же – объекты просто перестают существовать: де-факто или вследствие особо решительной реставрации де-юре.
Надо ли упоминать о банальнейшей причине? Нет денег. Вот и на специально созванном не так давно ответственном совещании в рамках «Правительственного часа» приглашённые в Госдуму представители Минкульта, ФАККа и Росохранкультуры говорили всё больше о финансовой стороне вопроса, озвучивали цифры и проценты.
На реставрацию всех памятников федерального значения в этом году выделено всего два с небольшим миллиарда рублей, сказал руководитель Федерального агентства по культуре. Сумма, ежегодно выделяемая из госбюджета на их содержание, составляет не более 15 процентов от необходимой, сообщил министр.
На один предмет искусства тот же федеральный бюджет сегодня «кладёт» по 235 рублей, а региональный в среднем – вообще 22, в то время как за рубежом на него тратят сумму, эквивалентную двум тысячам наших дензнаков. Это информация от Михаила Швыдкого. А Александр Соколов, говоря о «разрушении реставрационной сферы», упомянул, в частности, о том, что лишь у 10 процентов реставраторов теперь имеется профильное образование.
Что же до главы Росохранкультуры Бориса Боярскова, то он апеллировал не столько к разуму, сколько к чувствам, выступал эмоционально, в частности, говоря о таком принимающем характер катастрофы явлении, как нынешний строительный бум: в охранных зонах вплотную, а то и на месте объектов архитектурного наследия он ведётся особенно ударными темпами, а местные власти, вместо того чтобы застройщикам препятствовать, мешают федеральным чиновникам с ними бороться.
Стоит ли после этого удивляться, что почти треть памятников у нас пребывает в аварийном состоянии, а состояние десятой их части определено как «руинированное».
С 1 января будущего года положение дел, как кто-то прекраснодушно надеется, в корне поменяется. Упования, если кто не в курсе, связаны с передачей части нашего общего достояния в частные руки. Дескать, новые владельцы (которые прежде всего не преминут объявиться в необходимом громадном количестве) преисполнятся чувства ответственности, засучат рукава – и… вырастет на нашей земле сад куда прекрасней прежнего. Но, во-первых, последнюю пьесу Чехова, надо полагать, хорошо помнят все, а во-вторых, возникает вопрос: чего ради этим новоявленным Ермолаям Лопахиным взваливать на себя такую обузу? Ими ведь момент ностальгический плюс настроения, условно говоря, «реваншистские» в первую голову двигали, а теперешние капитальщики в оградах этих усадеб и за стенами этих особняков не взрастали. А насчёт того, чтобы средства с умом и пользой вложить, сегодня особых сложностей не возникает.
Так что на сей раз приходится принять на веру и согласиться с неутешительным прогнозом М.Е. Швыдкого, полагающего, что после принятия соответствующих нормативных актов дай бог, если один процент среди всех памятников обретёт реальную привлекательность для инвесторов. А о том, какая судьба может ожидать эти объекты (по определению – наиболее значимые, выдающиеся, хорошо сохранившиеся), думать даже не хочется. Достаточно лишь отметить, что на последнем хозяйственно-экономическом активе Москомнаследия (а Москва, кстати сказать, это один из только лишь девяти российских регионов, где в принципе существуют структуры, ответственные за сохранность историко-культурных памятников) мэр города всерьёз грозил «недобросовестным арендаторам, которые не выполняют обязательств», устройством нескольких показательных процессов и последующим отъёмом у них исторической собственности. Речь, ещё раз подчеркнём, идёт об арендаторах. Пока об арендаторах…
По всему выходит – очередной тупик. Безвыходная ситуация и перспективы, как водится, в лучшем случае туманно-расплывчатые, в худшем – пугающие. Депутат Госдумы В. Варенников – тот вон ввиду всего этого, донкихотствуя, предложил на восстановление памятников пустить деньги из Стабфонда. До такого мы, понятное дело, не опустимся, но что-то предпринимать, несомненно, надо. Дабы не оказаться в обозримом будущем уже посреди тотально руинированного пейзажа. В состоянии внутренне аварийном.