Я знаю – читатель капpизный заpанее станет зевать: «Подобного случая в жизни не может быть…» Милый, как знать.
Начну со Светланы Андpевны. Я мог бы навpать, что она имела осанку цаpевны и дивно была сложена, что волосы бились волнами. Я мог бы pасстpогать до слёз, когда бы наплёл про цунами из огненно-жёлтых волос…
Однако моя героиня хотя и была недурна, но с виду – отнюдь не графиня, осанкой, увы, не княжна. А возраст… Не то чтоб степенный, но младости гейзер затих.
Савелий Петрович и Гена, пора рассказать и про них. Они полюбили Светлану. Да что ж я одною строкой! Тут впору писать по роману прилежной и бодрой рукой. Савелий в порывах безумья сидел целый день взаперти, шепча иступлённо: «Колдунья! О, мой ангелок во плоти». А Гена, любовью согретый, всю зиму ходил без пальто. Так в наши паскудные лета уже и не любит никто!
А чем отвечала Светлана? Кого же она предпочла? Обидно, досадно и странно, но выбрать она не могла. Преданье с охапками сена тут будет уместно вполне. Савелий Петрович и Гена, простите сравнение мне. Всё мнится непрочным Светлане, и кругом идёт голова. Как много похвал и признаний. Но вот бы проверить слова!
И требует подвиг Светлана. (Друзья, не любите Светлан.) Собрались соперники рано исполнить задуманный план. Собрались, как встарь мореходы, в опасный и длительный рейс. Зачем же?! Кокетке в угоду сорвать со скалы эдельвейс. А где ж те опасные скалы? За морем? У края земли? Иной заплутал бы, пожалуй, а наши ребята дошли! Почти что отвесные стены пугали своей крутизной. Полезли Савелий и Гена на скалы те в связке одной. Когда же в трёх метрах от цели Геннадий с вершины упал, напрягшись всем телом, Савелий, как в песне, стонал, но держал…
Ах, эти седые вершины вдали от мирской суеты! Что жизнь наша – шорох мышиный с небесной такой высоты. Савелий Петрович и Гена (конечно, был Гена спасён) лишь тут осознали, что ценно, а что мимолётно, как сон. Что призрачно и быстротечно, а что навсегда, на века! Светлана Андревна, конечно, с вершин показалась мелка. В молчанье Савелий и Гена спустились к подножию вниз. И тут же – нежданная сцена. Готовься, читатель, сюрприз! Но только, прошу я, не смейся… Силён был неведомый пыл, и Гене букет эдельвейсов Савелий Петрович вручил!
Любовь – это ребус и чудо! Родитель её – сатана, и тщетно искать нам, откуда и как возникает она. И ты, обыватель, хоть тресни, её не поймёшь никогда. Соперники бывшие вместе свои коротают года. Живут они нынче степенно, без лишних сердечных бесчинств. Отныне активные члены в кругах сексуальных меньшинств. Планида им стала желанна, высокого смысла полна…
А что же кокетка Светлана? Зевая сидит у окна. То что-то читает, то вяжет. Её, непутёвую, жаль. Никто ей ни слова не скажет, никто не развеет печаль.
И вот заключенье. Кокетки! Послушайте пылкую речь. Любовные всплески так редки, что следует их поберечь. Скупою и ханжеской меркой любовь измерять ни к чему. Не мучьте мужчину проверкой. Поверьте на слово ему.
, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ