ТЕЛЕ
СЕРИАЛ
Три взгляда на «Девять жизней»
Псевдоисторический сериал» – особый, чисто российский телевизионный жанр. О подлинной истории «людям ТВ» известно мало, а то, что известно, – колет глаза, отпугивая инвесторов и рекламодателей. Вот почему нынешнее отношение создателей теленовелл к истории собственной страны балансирует между слащавым придыханием гламурного эстета («Бедная Настя») и цинизмом живодёра-любителя («Сталин LIVE»).
Говоря о сериале про Махно, продюсер Вячеслав Муругов уверен: «В стиле Первого канала – выбирать интересные темы для своих сериалов». Будем точны: не темы, а жертвы.
«Девять жизней Нестора Махно» – попытка режиссёра Николая Каптана откреститься от своих коллег путём создания саги о личности, новой для нашего ТВ. Почему о батьке Махно вспомнили только сейчас – тайна сия велика есть. Дело в том, что по стилистике, игре, декорациям и режиссёрской трактовке этот фильм опоздал ровно на пятнадцать лет. Его следовало снимать во времена грабежа, выдаваемого за приватизацию, многопартийности, похожей на цыганское лоскутное одеяло, и уездного бонапартизма – во главе с местечковыми Наполеонами. Ельцинское «Берите суверенитета, сколько сможете проглотить» – это ведь то же самое примитивное махновское представление об анархизме!
В начале 1990-х сага про Махно стала бы простым и доходчивым оправданием философии беспредела, а батьку Махно считали бы метафорическим портретом президента Ельцина. Уверен, в Думе уже тогда заседала бы фракция анархистов. Ныне же от них остался только бывший ярый анархо-синдикалист, а ныне скромный депутат Андрей Исаев, мирно занимающийся трудом и социальной политикой.
Сегодня мы живём в эпоху контролируемой анархии. Нам предоставлено право лишь думать, что мы свободны. Полная свобода действий – только в наших головах. Может быть, это и есть исполнение мечты Бакунина и Кропоткина?
Выпущенный на экраны сегодня сериал выпалил, как холостой патрон: немного шума, чуть больше запаха – и никаких последствий. Получилось предельно схематичное жизнеописание, напоминающее по своей структуре советские биографические драмы времён «малокартинья»: «Академик Иван Павлов», «Композитор Глинка» и т.п. Каждый жизненный этап батьки иллюстрируется картинкой, похожей на сильно ретушированную открытку. И оттого весь сериал принимает вид подарочного альбома, в котором нет главного – жизни.
Каждая предыдущая попытка создать образ батьки на экране чем-то запомнилась. Владимир Кучеренко – в немом чёрно-белом фильме «Красные дьяволята» (1923) – и в жизни стал бандитом, расстрелянным НКВД. Борис Чирков в картине «Александр Пархоменко» (1942) запомнился бессмертной и застольной «Любо, братцы, любо…». «Махно» Валерия Золотухина в драме «Салют, Мария!» (1970) знаменит тем, что его хотел сыграть Высоцкий – да не смог. Был ещё Алексей Крыченков в «Хождении по мукам» (1977), создавший самый омерзительный образ Махно. Не стоит забывать и замечательный документальный сериал «Нестор Махно – Петрушка русской революции» (1998), полный здорового ёрничества и подлинного историзма.
А чем запомнится свежий сериал? Да, наверное, ничем!
Общее впечатление: опереточность, возведённая в принцип. Опереточный портной-еврей, опереточный Лёва Задов, опереточные друзья батьки, опереточные немецкие гусары, опереточные петлюровцы. С каждой сценой нарастает недовольство: да когда же они запоют – как в «Свадьбе в Малиновке» – и кинутся отплясывать на чисто подметённой деревенской площади? Очевидно, мешает музыка: авторы сериала что-то напутали и заказали саундтрек, более подходящий для эротического триллера в стиле «Основного инстинкта».
Понятно, что в годы Гражданской войны царила большая путаница: вопрос «кто за кого» был вопросом жизни и смерти. Но тогда почему сериал населён странными существами, которые – как переевшие рыбки в аквариуме – меланхолично движутся на фоне зелёной растительности? Актёры в ролях исторических личностей – Ленина, Троцкого, Деникина – играют как бы нехотя. Неужели стесняются? Эти картонные персонажи выскакивают в кадр, словно ассистент режиссёра подгоняет их ногами. Работа актёров в целом наглядно показывает, как действует приём, обидно названный зарубежными киношниками russian slo-mo – «тягучие русские съёмки».
Творческий подвиг режиссёра Николая Каптана заключается в попытке соединить несоединимое: в стиле советского биографического фильма осуществить ревизию теории и практики анархизма на примере отдельно взятого атамана. «Идейных» атаманов в революционной России было множество – и многие куда умнее и способнее Махно. Просто Махно оказался самым заметным.
Отказавшись от психологического анализа личности Махно, режиссёр всю психологию взвалил на декорации, окружение и малороссийский акцент. Получилась серия сцен, соединённых одним действующим лицом, поучающим окружающих. Исполнитель роли Нестора Махно – Павел Деревянко – провалил эту роль как сумел. Не помогло даже чтение перед съёмками трудов батьки. Павел Деревянко все двенадцать серий провёл не в сражениях за идеалы анархии, а в борьбе с самим собой: то ли играть заданный образ Махно, то ли просто оставаться хорошим актёром. Он честно признаётся: «На самом деле я лишь к концу съёмок понял, как на самом деле надо было сыграть Махно по-настоящему. Хотя и тот, которого я сыграл, тоже Махно. Только немного другой». Спасибо и на этом.
На одном внешнем сходстве с Махно роль спасти не удалось. Внутренняя сила батьки так и осталась для зрителя тайной. Деревянко-Махно неубедителен, стеснителен, играет робко и осторожно, словно ищет гать в болоте сценария. Его малороссийский акцент чем-то схож с речью няньки Вики из другого известного сериала. Всеми силами стараясь уйти от карикатурного батьки в стиле «пана атамана Грициана Таврического», он так и не смог убедительно показать хуторянского демагога, бандитского стратега и кровавого палача, кем Махно и являлся на самом деле.
О прочих актёрах и говорить не приходится. Это – ходячие маски с набором исторически проверенных аксессуаров: Ленин – суетлив и бородат, Деникин – размерен и благороден, Лёва Задов – мордат и тяжёл, Троцкий – в пенсне. Они вращаются вокруг Нестора, как планеты вокруг Солнца. И при этом – болезненно напряжены, словно опасаются, что их уволят. Опасение актёров понятно: их игра и лица не запоминаются, и поэтому такая замена пройдёт для зрителя безболезненно.
Впрочем, это всё-таки просто сериал Николая Каптана с Павлом Деревянко, а не историческая монография. Может быть, так и надо показывать историю по телевизору: беречь нервы зрителя и экономить искусственный заменитель крови?