Инга Семёновна не любила этот ларёк с вывеской «Овош Фрукт Кыш мыш» не потому, что её раздражала безграмотность, ставшая эпидемией наших дней. Уж больно нагло обращался продавец с покупателями: с улыбочкой подсовывал разную гниль, обвешивал и обманывал. Но тащиться к другому ларьку с сумкой, полной тетрадок, было выше её сил. Она снимала с весов один подпорченный клубень картошки, как продавец тут же подсовывал другой – ещё хуже.
– Да когда же кончится эта напасть! – возмутилась она.
И тут как бы свыше послышалась реплика:
– Эй, баран долбаный, кончай! Ты чё, блин, охренел, что ли?
Не успела Инга Семёновна опомниться, как на прилавке уже стоял пакет с отборной картошкой и сверху красовался апельсин.
– Пожалуйста, мадам! – расплылся продавец в улыбке.
Инга Семёновна обернулась на голос и сразу поймала знакомую ухмылочку.
– Попсов! – воскликнула она.
– Он самый в натуре. А как вы меня узнали, Инга Семёновна?
– Да ты мне столько лет снился в страшных снах. Разве забудешь?
– Да, было дело, чего там говорить… И вы у меня, как свет в окошке… Хотел даже выколоть на груди: «Не забуду Ингу Семёновну!» Да как-то закрутился… Сколько раз вы меня выручали! Помните, как хотели меня исключить из школы, когда я сунул англичанке мышь в сумку? А она как вскочит на стол и ну визжать… Во всех классах уроки сорвала… Только вы одна заступились: нет, не выбросим, мол, Попсова на улицу. Там он и вовсе свихнётся. Дадим возможность исправиться. Жалели вы меня, потому что я из неблагополучной семьи. А как вы меня в детской комнате защищали! Прямо классный адвокат! «Смотрите на этого хулигана! Похож он на шпану?» А я по вашей наводке надел пионерский галстук, в белой рубашке, постриженный, смотрю в пол, как бы от стыда глаз не могу поднять… И носом шлюркаю, вот-вот разревусь. Век вас не забуду! А чё вы такая невесёлая, Инга Семёновна?
– Заботы, Попсов. Знаешь, как теперь трудно в школе. На уроках подсказывают друг другу эсэмэсками. Курят ребята, не стесняясь учителей, и только «Кэмел». Девочки приходят в бриллиантовых серёжках. Сделаешь замечание – в ответ дерзят. Поставишь двойку или родителей вызовешь в школу, так они сразу к директору. За что, мол, учительница деньги получает?
– Ну, оборзели! Я им покажу! Когда у вас стрелка с родителями?
– Что? – не поняла Инга Семёновна.
– Ну, это – типа родительского собрания.
– Завтра.
– Ладно, я приду. Можно?
На родительское собрание Попсов явился с двумя охранниками: один «шкаф» загородил двери, чтобы никто не вздумал удрать с собрания, другой – встал за спиной Попсова, охраняя от родителей. Сам он сел рядом с Ингой Семёновной на стул, подставленный дружбаном.
– Разрешите, Инга Семёновна, потолковать с вашим контингентом?
– Попробуй, Попсов, – тихо вздохнула Инга Семёновна. – Мне терять уже нечего. Всё равно мне теперь конец – съедят они меня после собрания.
– Ништяк, подавятся, – сказал Попсов и обратился к родителям:
– Тут, смотрю, собралась, блин, исключительно крутая интеллигенция и сплошной бизнес-класс. Люди как бы с понятиями. А конкретно обижаете мою любимую училку, Ингу Семёновну. Чуть что, катите на неё бочку директору. Объясняю: кто ещё раз повторит эту подляну, поставлю на счётчик. А со своими киндер-сюрпризами сами управляйтесь, а не валите всё на Ингу Семёновну. Она вам что – Пушкин за них уроки учить? С завтрашнего дня буду вас штрафовать за каждую двойку, за прогулы, за драки ваших киндеров.
Класс, где проходило собрание, взорвался от воплей и протестов. Папы и мамы повскакали с мест и принялись митинговать:
– Это что за безобразие! Кто вам дал право? Кто вы такой?
– Извиняюсь, забыл представиться. Попсов Колян. С сегодняшнего дня я крышую Ингу Семёновну. Есть базар?
Попсов обвёл взглядом притихший класс и уставился на курчавого родителя в очках.
– Ты кто? – спросил.
– Скрипач.
– Ага, типа лабуха? А ботинок ты чей, лабух?
– Извините, не уразумел.
– Ну, отец как бы…
– А! Эдика Кукуркина.
– Так вот, Эдикин ботинок, тебе, например, всё ясно?
– Всё, – подтвердил он, тряхнув кудрями. – Нет базара…
– Базара нет! – дружно загалдели родители. – Нет базара!
– Во, консенсус! – сказал Попсов. – Ну, тогда стрелка окончена. Можете расходиться!
И, обращаясь к Инге Семёновне, добавил:
– Вы меня в шестом классе крышевали, а я в долгу не привык оставаться. Око за око, зуб за зуб… Так по жизни положено…