Есть люди, вклад которых в отечественную культуру, невзирая ни на какие политические и экономические катаклизмы, измеряется особой мерой. Трудно поверить, что на постсоветском, как оно теперь называется, пространстве найдётся человек, который не знает, что такое «Белое солнце пустыни». Хотя б один-единственный раз в жизни этот фильм видел, наверное, каждый. Удивительно: те, кому сегодня 15, смотрят его с тем же увлечением, с каким почти 40 лет назад – их бабушки и дедушки, пребывавшие примерно в том же возрасте. Картину моментально «растащили» на цитаты. И если бы за каждое использование фразы «За державу обидно» в спичах политических деятелей, в прессе и на телевидении, в кино, а также в художественной и документальной литературе, её автору платили хотя бы по копеечке, то он давно был бы даже не миллионером – миллиардером. И даже если этот баснословный «гонорар» пришлось бы делить на двоих (сценарий был написан совместно с В. Ежовым), состояние каждого из соавторов всё равно считалось бы астрономическим. Но что значат деньги в сравнении с народной любовью такой силы! И это только одна из картин, ставших легендами. Несправедливо будет не вспомнить о «Сибирском цирюльнике» и оскароносных «Утомлённых солнцем», сценарии которых написаны тем же автором…
5 февраля известному киносценаристу и драматургу, а с некоторых пор ещё кинорежиссёру и продюсеру Рустаму ИБРАГИМБЕКОВУ исполнилось 70. К сердечным поздравлениям «Литературной газеты» присоединяется художественный руководитель Московского драматического театра «Модернъ» народная артистка России Светлана ВРАГОВА.
– С Рустамом мы дружим давно – с середины 80-х. С тех пор, как мне попал в руки его неоконченный сценарий под названием «Отель «Забвение». Мне очень хотелось, чтобы он его доработал. Приближалось 45-летие Победы, но ставить очередной «датский спектакль» как-то не улыбалось. Я никогда таких не ставила – ни про Ленина, ни про партию… А найти свежую, своеобразную пьесу о войне было и вовсе непросто. Но в сценарии Рустама был совершенно нестандартный поворот. Действие происходит в Югославии. Хозяин гостиницы с красноречивым названием «Забвение» – пацифист и пытается жить так, словно никакой войны нет.
Я сама позвонила Рустаму с просьбой завершить текст, но тогда ему было не до этого, его одолевали совсем иные заботы. А мне сценарий нравился, и я сама, на свой страх и риск, взялась его дописывать. Сделать нужно было весь второй акт. Мне казалось, что получается ужасно, настоящая катастрофа. Я вообще редко бываю довольна своей работой. Но когда я показала Ибрагимбекову то, что у меня получилось, он финал принял. Спектакль я поставила в Новом драматическом театре. Пьеса эта, кстати, и до сего дня не утратила актуальности: вокруг стреляют, а многие живут так, как будто ничего страшного не происходит.
Сейчас у нас в театре идут две его пьесы. «Петлю» мы ставили вместе, сделав спектакль о том, каким унижениям подвергается армия, которая издавна была не просто опорой государства, но ещё и собранием лучших, благороднейших сынов отечества. Мы говорим о простых вещах: о том, что какая бы ни была страна, честь и совесть для офицера – категории неотменяемые. «Крысу», которая идёт под сценическим названием «Мои дорогие мужчины», Рустам ставил сам, выведя границы любовного квадрата далеко за пределы собственно любви.
Чего в спектаклях по пьесам Ибрагимбекова никогда не бывает, так это тривиальностей. В 1974‑м Владимир Салюк поставил в ещё едином тогда МХАТе спектакль, где играли Александр Калягин и Евгений Евстигнеев. «Похороны в Калифорнии» в театре Моссовета в своё время поставил Сергей Юрский, но выбрал для этого «неудачное» время: умер Брежнев. Так что судьба этого спектакля вообще отдельная история.
Ибрагимбеков – созерцатель, при всём своём темпераменте. Чрезвычайно чуткий художник, настоящий мудрец. Мне всегда очень интересны его мысли о вещах, которые я для себя считаю важными…
Рустам умеет дружить. Когда в 1988-м мы создавали театр-студию «На Спартаковской», выбрали для постановки пьесу Людмилы Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна». Меня все буквально за руки держали, говорили, что это – самоубийство. Мы некоторое время откладывали премьеру. Сыграли в 89-м. Прошло двадцать лет, но я прекрасно помню, как Рустам вместе со своей женой через грязь и завалы строительного мусора, через котлованы, которые тогда окружали Спартаковскую площадь, добирался к нам на премьеру, чтобы выступить в защиту спектакля. И то, что мы его отстояли, произошло не без его поддержки.
Соотношение пьес и теле- и киносценариев в его творчестве, конечно, говорит само за себя – 15 к 50. Но для меня он всё равно в первую очередь – драматург, а потом уже сценарист, режиссёр и продюсер. Но что, может быть, не менее важно, Рустам – интеллигентный человек в самом глубинном, самом чистом значении этого слова.
Есть такой потаённый вектор в развитии нашей столицы – рано или поздно она станет культурным центром мира, и вот тогда драматург Ибрагимбеков будет востребован неизмеримо больше, чем сегодня. В истории искусства, как и вообще в истории человечества, бывают периоды распада и разрушения, но они всё равно проходят, потому что принцип существования Вселенной – созидание. Вот Рустам – созидатель. И слава богу, что в нашей культуре есть такие фигуры. Долгих лет жизни тебе, Рустам, здоровья, счастья и, конечно же, радости творчества!
Подготовила